Читаем Абель-Фишер полностью

Были и еще художники — Дэвид Леви, Франц Феликс, Ален Уинстон… Все они знали об Эмиле лишь то, что рассказывал им сам друг и коллега. Информация выдавалась сугубо взвешенная и правдоподобная, так что ни у кого из новых знакомых Гольдфуса никаких вопросов по поводу его простой и бесхитростной жизни не возникало. Родители давным-давно приехали в США из Германии. Он жил сначала в Бостоне, затем переехал в Нью-Йорк. Начал с фоторетушера и добился успехов в профессии, требующей аккуратности и некоторых навыков художника. Убежденный холостяк, скопил немного денег. Честные трудовые сбережения — это по нашей терминологии — позволили уже в зрелом возрасте заняться любимой живописью, пусть абсолютно неприбыльной, зато такой заветной, долгожданной. В этом синопсисе есть и немало правдивого — действительно, Вильям Генрихович хоть порисовал в США от души.

Абель легализовался в Штатах прочно. Но в 1957-м веревочка все же свилась… Разведчик и Центр почуяли надвигающуюся угрозу в лице Рейно Хейханена. До приезда в Нью-Йорк и последовавшего ареста Фишер провел 18 дней во Флориде. Так решил Центр: тяжелый момент лучше было переждать подальше от постоянного места пребывания. Марк поселился в городке Дейтон-Бич. А момент — действительно исключительно неприятный, опасный. По просьбе полковника Центр выводил из игры его связника-нелегала Хейханена. Не торопились, боялись спугнуть.

И дождались — на встрече, которые теперь по воле Фишера проходили все реже, Вик сообщил, что в марте 1957-го ФБР вроде бы проявило к нему повышенный интерес и началась повторная проверка. Тут же Центр запретил Марку встречаться с Виком. А тот все тянул с отъездом…

Ясно было Центру и иное — Марка тоже надо было выводить. Слишком долго он жил в Штатах, чересчур устал. Даже в Москве, по поведению навещавших опекунов, домашние чувствовали: отец и муж вот-вот вернется. Да и начальство им намекало, что, мол, скоро, совсем скоро… И на лето на родину Эли, жены, в город Осташков мама с дочкой ехать не торопились.

Маршрут отъезда и легенду полковнику в Центре уже подготовили. Отправляется подлечиться куда-то на юг; его уже ждали в Мехико, оттуда — в Европу и… Но до этого надо было законсервировать дела, уничтожить документы в Нью-Йорке. Вика же терпеливо зазывали в СССР, а резидента держали вдали от него, во Флориде, в Дейтон-Бич. Но Марку, зарегистрировавшемуся в тамошней гостинице под именем Мартина Коллинза, не повезло: в игру разведок вмешалась стихия. Шли сплошные магнитные бури, радиосвязь была ужасная, и только 6 мая удача, как показалось, улыбнулась. В отеле Дейтон-Бич Марк по радиоприемнику сквозь сплошные помехи получает долгожданную радиограмму: всё в порядке, Вик уже в Париже и скоро будет в Москве.

Фишеру разрешили вернуться в Нью-Йорк, только остановиться не в квартире 505 дома 252 на Фултон-стрит, а в гостинице «Латам», куда он и въехал 11 мая 1957 года под именем Коллинза. В квартиру предстояло лишь заглянуть — кое-что взять, некоторые вещи обязательно уничтожить.

Больше с Центром связаться никак не удавалось ни из Дейтон-Бич, ни из Нью-Йорка — тогда бы Марк получил предупреждение о предательстве Вика, постоянно ему передаваемое. Кажется, его преследовал злой рок. Он действовал сам, уже без советов и приказов. Попытался зайти в старую свою квартиру, но что-то остановило — то ли чутье сработало, то ли предчувствие. Квартира уже была под наблюдением: Вик давал показания.

Хотя знал Хейханен немного, однако шифрограмма, недавно через него полученная, — шефа, известного ему под именем Марк, поздравляли с присвоением звания полковника, — сыграла роковую роль. В ЦРУ поняли, что напали на след крупного разведчика, и с Виком стали работать еще серьезнее.

Если верить российским источникам, Фишер ни разу не приводил в дом связника. Американские историки разведки уверяют в ином — радист однажды побывал на Фултон-стрит. От Вика на суде прозвучало такое же признание, да и туповатый алкаш вряд ли смог бы вывести спецслужбы на обиталище Абеля, не загляни он в него до этого хоть разок.

Марк же, в отличие от Центра, пребывал в неведении о предательстве Вика. Вот он приближается к дому на Фултон-стрит, присаживается на скамеечке поблизости и настораживает круглосуточно дежурившую рядом с домом 252 наружку: похож на человека, описанного Виком. Но зацепиться за незнакомца не удалось. Марк ушел от наблюдения, интуитивно оторвавшись от хвоста. Наружка была не до конца уверена, что объект установлен верно…

Новая попытка пробраться в собственную квартиру удалась, портативный приемник оттуда был вынесен. На следующий день пришел черед зайти туда снова и заглянуть под деревянную лестницу, где в тайнике хранились шифровальные блокноты, шифрозаписи, почтовые адреса для связи и, в портативном контейнере, письма от жены Эли и дочери Эвелины.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы
10-я пехотная дивизия. 1935—1945
10-я пехотная дивизия. 1935—1945

Книга посвящена истории одного из старейших соединений вермахта, сформированного еще в 1935 г. За время своего существования дивизия несколько раз переформировывалась, сохраняя свой номер, но существенно меняя организацию и наименование. С 1935 по 1941 г. она называлась пехотной, затем была моторизована, получив соответствующее добавление к названию, а с 1943 г., после вооружения бронетехникой, была преобразована в панцер-гренадерскую дивизию. Соединение участвовало в Польской и Французской кампаниях, а затем – до самого крушения Третьего рейха – в боях на Восточном фронте против советских войск. Триумфальное шествие начала войны с Советским Союзом очень быстро сменилось кровопролитными для дивизии боями в районе городов Ржев, Юхнов, Белый. Она участвовала в сражении на Курской дуге летом 1943 г., после чего последовала уже беспрерывная череда поражений и отступлений: котлы под Ахтыркой, Кировоградом, полный разгром дивизии в Румынии, очередное переформирование и последние бои в Нижней Силезии и Моравии. Книга принадлежит перу одного избывших командиров полка, а затем и дивизии, генерал-лейтенанту А. Шмидту. После освобождения из советского плена он собрал большой документальный материал, положенный в основу этой работы. Несмотря на некоторый пафос автора, эта книга будет полезна российскому читателю, в том числе специалистам в области военной истории, поскольку проливает свет на многие малоизвестные страницы истории Великой Отечественной войны.

Август Шмидт

Военное дело
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука