Аарон

Райна ощущала себя сапером: один неверный шаг, и ногу оторвет на мине. Стоит спросить не то и не тем тоном, и человек захлопнет створки, как раковина, не захочет общаться. А мужики — они такие — к ним нужно правильно — умно и ласково. Мудро.

Она, увы, мудрой себя не чувствовала. Счастливой от того, что выпал шанс завязать беседу, — да. Пьяно — радостной от расправившей крылья надежды — конечно. Но только не мудрой. Мудрая бы не стала красть чужого мужчину с кольцом на пальце. Но Райна не хотела быть безгрешной — она хотела одного: его.

Возможность поговорить не выпадала долго.

Плыл мимо сначала лес, затем стволы потихоньку поредели, все чаще мелькали по сторонам чистые и светлые полянки. Взобрались на холм, с него спустились в лог, вновь миновали густой пролесок, а из него попали в кусты и бурьян. Там на какое‑то время мысли пришлось оставить — то и дело лезли в глаза ветви, а корни норовили запнуть о себя ноги.

Говорили мало. Просто двигались вперед; неспешно вскарабкалось по небосводу солнце, засияло — довольное и начищенное золотым боком. Сделался теплее воздух; уже не покусывал щеки и не валил изо рта паром, а вдруг насытился ароматами земли и цветов, напитался шумом прогретой лучами листвы и травы.

А потом удалось.

Почему‑то вдруг отстал Баал — захотел задать вопрос ассасину, и Канн неожиданно остался один; Райна моментально ускорила поступь. Быстрее — быстрее! Когда еще удастся пообщаться?

Со стратегом поравнялась не сразу. Как все тот же сапер, приближалась потихоньку — с минуту шагала позади его спины, затем пристроилась чуть сзади — сбоку, затем догнала окончательно. Покраснела, когда он бросил на нее мимолетный взгляд.

Бросил.

И не заговорил.

Она не пала духом. Нужно просто начать разговор — просто начать, а там пойдет…

— Привет, — звучало глупо, но другого приветствия у нее не нашлось. Ей сдержанно кивнули. — Как поживаешь?

— Да так же, как и ты, — шагаю в лесу. Как видишь.

Канн всегда был хмурым. И чуть грубоватым — она привыкла. Тропка вновь поползла вверх, потянулась змейкой по пологому холму; шелестела примятая ветром бурая прошлогодняя трава.

— Все ли у тебя хорошо?

Наверное, не стоило так прямо с места в карьер; брови Аарона нахмурились.

— К чему вопрос?

— Просто ты со мной почти не говоришь.

— А должен?

Точно как она и предполагала. Конечно, не должен.

— Просто… я… я, когда лежала в палатке… вчера…

— Что "вчера"?

— Услышала, что ты…

Разговор не клеился — извивался, как акробатическая лента, — выписывал пируэты и не спешил впадать в нужное русло.

— Что я "что"?

Канн начал раздражаться.

Черт. Райна быстро оглянулась, чтобы убедиться, что их не догоняет Баал, — тот о чем‑то беседовал с Реном.

— Что ты пошел в этот поход, чтобы решить… дела "сердечные". Это так?

И она внимательно заглянула ему в лицо.

— Ты бы меньше слушала чужие разговоры, больше толку было бы.

— Я просто хотела помочь.

— Чем?

— Не знаю. Поговорить, предложить помощь…

— Какую помощь, Райна?

— Не знаю, быть твоим другом.

— Похоже, что мне нужна помощь?

Теперь он однозначно злился — она неумно повернула беседу не так и не туда. Блин.

— Ты не подумай плохого… Я просто хотела сказать, что… — сейчас ее точно пошлют, — что тебе нужна такая женщина, которая бы тебя любила.

Канн зверел все сильнее с каждой секундной.

Дура. Дура! О чем она говорит? Чтобы хоть как‑то исправить ситуацию, Райна затараторила быстрее:

— Ты только не позволяй любить себя на половину, ладно? Тебе нужна особенная! Такая, которая бы принимала тебя таким, какой ты есть: плохого, хорошего, доброго, злого. В хорошем настроении, в плохом — в любом. Ведь ты того заслуживаешь…

— Райна…

— Просто поверь — никогда не стоит размениваться на полумеры.

— Райна!

— Я знаю, о чем говорю. Поверь, знаю…

Он ускорил шаг, ей показалось — ему бы сбежать. Она — настойчивая, как никогда, — неслась рядом.

— Аарон…

— Давай прекратим эту беседу.

— Аарон!

И тот вдруг остановился. Посмотрел на нее зло, выплюнул с презрением:

— И эти советы даешь мне ты?

"Ты" прозвучало так унизительно, будто не было во всем мире существа более гадкого, нежели Райна Вильяни.

— Я, — не ответила она — пролепетала. — Я… А почему ты так… говоришь?

— Потому что ты, Райна, — совсем не тот человек, которого я все это время помнил.

— Тот. Тот самый…

— Не тот. Может, мне стоит называть тебя не Райна, а Марго? Мисс Марго Полански?

— Не стоит.

Ей вдруг начало давить сердце. Беседа не просто повернула не туда — она стала опасной. Кажется, Райна все же наступила на мину.

— Может, стоит встать в очередь из женихов к самой завидной бабе Ланвиля? Самой богатой? Той, которая славится тем, что ставит мужиков на колени. Всех, которых встречает.

Она сделалась пунцовой. Потом бледной — он знает.

Нужно что‑то сказать — оправдаться, объяснить, только не оставлять все это вот так.

— Я не… там такие мужики!

— Какие? Какие, Райна? Может, и я такой?

— Ты не такой! — заверила жарко. — А они… они… не такие, слабые. Плохие.