А теперь держи меня

Шум льющейся воды заглушает звуки всего мира, и я расслабляюсь, блаженно размякая в объятиях горячего потока. Без сил соскальзываю прямо на спину, прикрываю глаза и жду, когда же уровень поднимается до моих ушей, заберётся внутрь и заполнит меня своими приятными прикосновениями.

Ничего не хочется: ни двигаться, ни думать, ни жить.

Вода медленно поднимается, достигает моих щёк, впитывается в волосы, а потом и вовсе перестаёт позволять мне лежать на дне и наслаждаться этим умиротворением. Я собираю все свои силы и шумно сажусь, сгибая колени и обнимая их руками.

Капли проворно стекают с волос по моей спине и щекам, и я не сразу замечаю, что к ним присоединяются слёзы. Горло сдавливает, лёгкие перестают отвечать. Обняв колени сильнее, я пытаюсь успокоить вздрагивающие плечи, сотрясающиеся от беззвучного рыдания.

А потом я поворачиваю кран, и тишина обрушивается на меня с оглушающей силой, и лишь моё судорожное шумное дыхание разрывает её, пронзая острыми иглами.

Я устала.

От неизвестности, чувства вины за всё происходящее, страха из-за преследующего нас Арчи, от Егора, который хочет от меня непонятно чего. И даже от самой себя.

Я просто хочу, чтобы это всё поскорее закончилось, чтобы исчезло противное тревожное чувство внутри меня. Хочу перестать страдать, хочу вырвать изнутри этот гнилой кусок и, наконец, вздохнуть с облегчением.

Но я не могу.

Время тянется, а я всё сижу и сижу среди своих бесконечных мыслей, пока вода совсем не остывает. А после, наспех помывшись, я вылезаю из ванны и обматываюсь большим полотенцем, которое пахнет сыростью и почему-то травой.

— …твоя помощь, — доносится до меня, когда я выхожу в коридор.

— Почему моя? — Матвей. — Егор лучше справится.

— Потому что Егору опасно высовываться.

Таран? Когда он успел вернуться? Я даже не заметила.

Я остаюсь стоять в коридоре, кутаясь в полотенце и вздрагивая из-за прохлады, обволакивающей меня со всех сторон.

— Да хрен я буду тебе помогать, — бросает Иркутский. — Спасай сам свою Розину. И да, я слышал, как ты предлагал меня бросить, чтобы не возиться с проблемным наркоманом.

Кто-то из парней шумно вздыхает. Повисает недолгая тишина.

— Я тебе помогу, — решительный голос Шторма. — Оставь его в покое, и давай займёмся делом…

— Я же сказал… — злится Андрей. — Мне нужен Матвей. Без него ничего не получится. Возьму тебя, — видимо, обращается к Егору, — всё полетит к чертям. Машу без твоего друга не спасти. Слушай, Матвей. Мне жаль, что я тогда наговорил о тебе, мол, хочу бросить и всё такое, — тянет Таран. — Но мне очень нужна твоя помощь.

Иркутский коротко смеётся.

— Тебе жаль? — с издёвкой спрашивает парень. — Ага. Держи карман шире. Я помогать не собираюсь. Мне плевать на тебя, на Машу и на всех остальных. Так что можешь даже не распинаться передо мной, — его голос хриплый, медленный и надрывистый, будто у дико уставшего человека.

После морфина парню явно стало легче, но надолго ли? Скоро он снова начнёт загибаться и просить новую дозу, что тогда нам с ним делать?

Кто-то цокает. Слышу, как Егор что-то невнятно бурчит. Щёлкает зажигалка.

— Пока мы здесь болтаем, Маша у Арчи, — раздражается Таран. — И если мы не вытащим её в ближайшее время, то её увезут обратно в город. Хотите бросить её?

Я думаю о сестре. Вспоминаю, как она выглядела в последний раз, когда мы с ней виделись: её голос, слова, слёзы, ярость. Она потеряла Мишу — его убили у неё на глазах. Она в отчаяние. И вряд ли для неё сейчас имеет значение, что с ней случится. Она в руках у Арчи, она… Хотела этого? Хотела вернуться, чтобы отомстить? Что, если Андрей врёт нам, и всё на самом деле не так?

Но её в любом случае нельзя отпускать, и, если Таран уверен, что Иркутский сможет помочь ему, значит, так оно и есть.

Я вздыхаю и решительно подхожу к кухне, останавливаясь в дверях. На мне одно полотенце, волосы завязаны в пучок.

Матвей сидит за столом, точно там же, где я видела его в последний раз. Таран у холодильника, Егор курит возле окна. Шторм первым замечает моё присутствие и замирает — я понятия не имею, о чём он думает, смотря на меня.

— Поможешь Тарану, — холодно говорю я, обращаясь к Матвею, и тот оборачивается, впиваясь в меня взглядом. — Отдам тебе морфин. Мы его не выбросили.

— Сонь, — в голосе Шторма звучит неодобрение, но я взглядом заставляю его замолчать.

— С чего мне тебе верить? — тянет Иркутский.

Поняв, что без доказательств парень так просто не согласится, я возвращаюсь в коридор к рюкзаку, который лежит возле двери, и достаю из бокового кармана пузырёк. Вернувшись обратно, я показываю его Мите.

— С того, что у меня есть то, что тебе нужно, — безразлично говорю я. — Вернёшь сестру, получишь морфин.

Все парни пристально смотрят на меня, но единственный взгляд, который я чувствую всеми клетками своего тела, принадлежит Егору. Из-за него я ощущаю себя полностью обнажённой, беспомощной и хрупкой.

— Хорошо, — вдруг соглашается Матвей. — Маша в обмен на пузырёк. Но, если ты не сдержишь слово…

— Сдержу, — бурчу я. — А пока он побудет у меня.