А теперь держи меня

— Ну, да, — соглашается Егор. — А ещё тут маньяки живут и каннибалы. Знаешь, у которых домики на отшибе в лесу, а внутри полно разных штук для пыток и расчленении тел. И собаки, — парень делает голос жутким, будто рассказывая страшную историю. — Они рычат и пускают слюни, прежде чем вонзить свои острые клыки тебе в горло и оторвать кусок. А кровь так и хлещет, пока ты задыхаешься… Но псина не останавливается. Разрывает тебя на части, пока твоё тело не перестаёт биться в конвульсиях.

— Ха-ха, очень смешно, — закатываю глаза. — Умнее ты ничего придумать не мог?

Кутаюсь в капюшоне, смотря себе под ноги. Находиться в этом месте становится всё противнее и неуютнее. Асфальт уже давно заканчивается, и мы двигаемся в сторону окраины посёлка, чтобы проверить последние дома. Может быть, этот путь выведет нас куда-нибудь и мы по нелепой случайности наткнёмся на Матвея?

Шторм неожиданно останавливается — его взгляд устремляется куда-то вперёд, а лицо бледнеет. Перед нами на дороге сидит чёрная большая лохматая собака: она шумно дышит, высунув язык, и пристально смотрит на нас. Облизывается, тихо рычит и скулит.

Страх сковывает мои движения — думаю о словах Шторма. О том, как пёс бросается, чтобы разорвать горло, как рычит и громко лает, вонзаясь в тело своими клыками. Я буквально вижу, как незнакомая собака вот-вот срывается с места и бежит к нам, чтобы полакомиться.

Несколько секунд мы смотрим на животное, не двигаясь.

— Я же пошутил, — говорит Егор, будто пытаясь убедить в этом самого себя. — Ты же не поверила? — парень толкает меня в бок, начиная смеяться. — Это просто псина.

— А вдруг она бешеная? — испуганно лепечу я.

— Не. У неё пены же нет.

Егор нагибается, поднимает камень и бросает его в пса, чтобы прогнать с дороги. Камушек не долетает до цели, тихо стуча по земле, — собака поднимается на четыре лапы и делает несколько шагов нам навстречу, словно не зная, как именно реагировать на наше присутствие.

Я отступаю, испуганно прикусывая губу.

— Кыш, пошёл прочь! — громко говорит Штормов.

Животное несколько раз лает, и обрывистое «гав-гав» эхом разлетается по пространству, въедаясь в мою голову и звеня там, будто сирены. Я обычно не боюсь собак: у меня в посёлке было много бродячих животных, которых я иногда прикармливала, но сейчас почему-то мне жутко страшно. Может быть, из-за рассказа Егора или же просто нервы сдаю из-за последних событий.

— Перестань, — прошу я парня.

— Убирайся! — Шторм снова поднимает камень и бросает в собаку.

— Прекрати, Егор, — умоляю я, хватая парня за рукав и пытаясь оттащить назад. — Оставь её…

Пёс рычит, скаля клыки. Они неестественно белые на фоне чёрной шерсти и пронзительных тёмных глаз. Штормов топает ногой, чтобы вновь попытаться прогнать зверя.

Ещё один камень летит в сторону собаки и попадает ей прямо по лапам. Она отступает и тут же испуганно бросается в кусты. Ломаются ветви, и звук зарослей практически сразу же стихает, а у меня почему-то такое чувство, будто вовсе не мы её спугнули, а кто-то или что-то, находящееся у нас за спинами. Неуверенно обернувшись, я никого не замечаю. Лишь дорогу и нависающие деревья. Чувство, что за нами следят, никак не хочет отпускать меня.

Через несколько секунд Штормов начинает облегчённо смеяться.

— Придурок, — бурчу я.

— Да ладно тебе, это просто собака, — тянет Егор.

— Ага. Которая только что чуть не набросилась на нас, — кривлюсь. — Не нравится мне это место.

— Пошли. Проверим, что там дальше, а потом вернёмся к машине.

Я ничего не отвечаю. Идти вперёд мне не хочется, но и оставаться в одиночестве тоже нет никакого желания. Мало ли, собака вернётся. Или ещё кто похуже.

Вскоре дорога обрывается, резко превращаясь в небольшую тропинку, и мы двигаемся друг за дружкой. Я иду вслед за Егором, пристально сверля взглядом его широкую спину, и мелко дрожу от холода. Джинсы намокают из-за покрывающей траву росы, становится совсем зябко.

Парень неожиданно останавливается, и я налетаю на него. Зачем-то отмечаю в мыслях, что его спина твёрдая и крепкая сродни крепости, и жуткое желание прикоснуться к телу Шторма заполняет всё внутри меня. Не из-за того, что я хочу близости, а потому что так будет спокойнее. Хочется просто прижаться к кому-нибудь и услышать: «всё в порядке, всё хорошо».

— Что? — пытаюсь заглянуть за спину парня, но вижу только заброшенные деревянные дома. Два из которых сгорели. Один практически полностью, а второй опалён и сломлен, будто по внешним сторонам стен прошлись огромной зажигалкой.

— Дальше тупик.

— Тогда пошли обратно.

Егор скрещивает руки на груди, отказываясь принимать то, что весь наш путь был проделан зря. Я же считаю, что смысла вообще никакого не было в этом «путешествии».