А также их родители

– Тут все мальчики уроды, на месте всех этих девочек я бы выбрал только Мишку!

Михаил, не меняясь в лице, уносит фотографию обратно.

Дальше мы несколько месяцев тщательно обходим тему любви. Мишка распоясался и только и делает, что требует себе в утешение новые диски для игровой приставки. Все это упадничество продолжается до тех пор, пока папачос не обращает внимание на монитор.

– Это что такое? – сдержанно интересуется он и получает ответ: «Мортал Комбат».

– Ты только посмотри, что он там творит – кровищи полно, кишки по стенам, и всех на куски рвет! – возмущается папачос.

– Я в его возрасте думал про мир во всем мире, а этот! – высокопарно вторит Сандро, намазывая сливками шоколадный кекс (морда не треснет, думаю я между делом, не зная, как защитить заливающего слезами – опять! – молоденца).

– Вы что, думаете, я маньяк?! – попискивает он сдавленным горлом и закатывает глаза, чтобы слезы хотя бы не стекали в рот.

Господи, оросительная система какая-то, а не ребенок.

По негласной договоренности папачоса надо поддержать. Ангелы, помогайте.

– А ты думаешь, на тебя не влияют эти игры? Смотри, какой ты нервный – сразу плачешь!

Мишка от моего предательства пускает из глаз две синхронные закрученные струи.

– А Иракли что играет?! Его бабушка, знаешь, какая строгая!

– Да что там бабушка понимает – она, небось, рада, что вы тихо сидите, и в ус не дует.

– Да она все время туда-сюда ходит и проверяет! А Лука вообще! Хатуна с ним сидит и сама играет!

– Меня не интересует! Дай сюда эти кровавые диски, кто их продает вообще!

Надо остудить накал, глазами делаю знаки и утаскиваю рыдающего мальчика в другую комнату:

– Мишка, надо немного времени, чтобы они остыли.

Перед сном страдалец со скорбным лицом лежит рядом со мной и смотрит в потолок, всем видом демонстрируя муки, на которые его обрекает семья.

– Вообще-то они немного правы, – молвит он вдруг. – Но совсем чуть-чуть.

– Может, ты эмо? – пытаюсь перевести его в другое настроение. – А то вон залил все.

– Я не эмо. Эмо – это птица, – холодно констатирует Мишель.

– А как твои дела с девочкой?

Мишка ябедничает:

– Все меня спрашивают: «Тебе нравится Мари? Тебе нравится Мари?» Зачем спрашивать одно и то же сто раз! И потом говорят – ты ей тоже нравишься.

– А ты ей правда нравишься? Она же сказала, что ей нравится кто-то другой?

– Не говорила она такого, – поднимает брови Мишка.

– Ну как же – ты сам мне сказал!

Чувствую себя обманутой. Сколько времени я переживала за своего ребенка и хотела придушить эту мерзкую девчонку!

– Нет, – снисходительно объясняет Мишка. – Это я сказал для драматизма.

Ах, вот как. Сейчас я тебе покажу драматизм!

– Перестань меня щекотать, ааааа! Я просто хороший актер! Я на вас тренируюсь!

Господи, и он туда же. А я-то надеялась, что хотя бы кто-то из детей станет банкиром и обеспечит мне достойную старость!

Утро с кошкой

Можете говорить что угодно, но именно Лилу сперла Мишкины десять лари, подаренные Зубной феей взамен за героически выдранный зуб.

Вообще-то Мишка рвет себе зубы с устрашающей регулярностью: за этот месяц – уже третий! Скоро ему будет нечем жевать. Поскольку каждый зуб ему оплачивает Зубная фея (это забугорная сволочь, которой не было в моем детстве, тянет финансы из родителей, ясное дело), и мальчик подсчитал капитал, который сколотит за вырванную челюсть.

Как раз хватит на айфон, думаю.

Мишка спал, я копошилась на кухне, а Лилу шастала по дому в поисках «чего-бы-еще-напортачить».

Приготовленная с вечера голубая бумажка лежала на столе под прессом.

– Интересно, Зубная фея хочет, чтобы у меня все зубы кривые выросли? – обиженно спросил заспанный герой, не найдя заветную награду.

Я возмутилась, что он спросонья найти ничего не может, и пошла искать сама.

Ничего нигде.

Купюра исчезла как с белых яблонь дым.

Обыскала по миллиметру весь дом – даже клочков не нашлось. Осталось подвигать мебель и поднять паркет.

– Отвечай, плохая девочка, куда ты дела мои деньги? – вопрошает Мишка. Лилу жмурится и делает несчастное измученное животное.

Есть два варианта: либо она их съела, либо вынесла на балкон и отдала ветру.

Ну, потерялись и потерялись. Но теперь мне куда все прятать от этой разбойной кошатины?

Обиженный Мишка ушел в школу, а я осталась вместе с кошкой убирать дом.

Мой утренний монотонный ритуал по заправке постелей стал на порядок веселее: не могу себе представить, что именно бесит Лилушу в этом процессе, однако, где бы она ни торчала, летит стрелой на место событий и гневно носится по кровати, мешая мне ровно укладывать тряпочки.

Выходит из себя буквально!

Иногда я ее так и накрываю покрывалом, и она торчит подземным бугорком в ошеломлении и роет тоннели.

Унылый процесс превратился в увлекательнейшее утреннее приключение: сколько раз Лилу цапнет меня за руки, вынуждая оставить все разоренным! Ей нравится бултыхаться в причудливом ландшафте мягких холмиков, а потом зарыться в укромное место и тут же уснуть.

Лилиан – единственный человек в доме, который мне честно рад только потому, что я подавальщик еды.