А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 2

Третий документ — письмо к Бенкендорфу. Оно написано после «посмертного обыска». Сам факт жандармского досмотра рукописей показывал, что патриотическим чувствам Пушкина, в которых заверял царя Жуковский, Николай не верил. Неопубликованные рукописи поэта были в руках шефа жандармов, и нужно было снова защищать Пушкина от обвинений в безбожии, неблагодарности к императору, в отсутствии истинного патриотизма и монархических чувств. И это делает Жуковский. Используя отдельные высказывания Пушкина (об Июльской революции, о цензуре), вырванные из контекста, и заостряя их, он искажает политические взгляды поэта. Так, ответ Пушкина на философическое письмо Чаадаева XVI, 171–173; Письма IV, с. 328–331) приводится как пример решительной перемены общественных взглядов Пушкина, как доказательство его приверженности к самодержавию, хотя, дискутируя с Чаадаевым по вопросу исторического пути России и ее исторической миссии, Пушкин во многом считал себя его единомышленником (в частности, в оценке современной общественной жизни). Так же используются и высказывания Пушкина о Июльской революции и цензуре. Однако общий пафос письма Бенкендорфу совсем иной, чем письма С. Л. Пушкину. Через руки Жуковского прошли все письма Бенкендорфа к поэту, и впервые он до конца понял жизненную драму Пушкина, осознал всю тяжесть положения поднадзорного поэта. И за вежливыми, придворно-светскими формулами письма в нем звучит резкое осуждение Бенкендорфа и Николая I, мучивших поэта и в конечном счете приведших его к смерти. И хотя прямо гонителем Пушкина называется только Бенкендорф, а отношения поэта с царем изображаются по-прежнему идиллически, письмо Жуковского является обвинительным актом и в адрес Николая I. Так понял его А. И. Тургенев, записавший 8 марта в дневнике: «Жуковский читал нам свое письмо к Бенкендорфу о Пушкине и о поведении с ним государя и Бенкендорфа. Критические расследования действия жандармства. И он закатал Бенкендорфу, что Пушкин погиб оттого, что его не пустили ни в чужие край, ни в деревню, где бы ни он, ни жена его не встретили Дантеса» (Щеголев, с. 300. Подробно об этом см.: Я. Левкович. Заметки Жуковского о гибели Пушкина. — Врем. ПК. 1972. М.—Л., 1974).

¹⁰⁶⁶

КОНСПЕКТИВНЫЕ ЗАМЕТКИ О ГИБЕЛИ ПУШКИНА (Стр. 421). ИРЛИ, ф. 244, оп. 18, № 32.

¹⁰⁶⁷

4 ноября Пушкин получил анонимный пасквиль и в тот же день послал вызов Дантесу. Дантес был дежурным по полку, и вызов попал в руки Геккерна. Расчет времени позволяет предположить, что письмо с предложением Е. Н. Гончаровой, которое пришло также 4 ноября и о котором пишут А. О. Россет и Н. М. Смирнов (см. с. 348, 274 наст. изд.), Дантес и Геккерн могли согласовать между собой сразу после получения вызова (Яшин, с. 163). В этот же день, 4-го, Геккерн был у Пушкина и получил 24-часовую отсрочку.

¹⁰⁶⁸

Гончаров Иван Николаевич — брат Н. Н. Пушкиной, служивший в Царском Селе. Через него родные поэта связались с Жуковским, который приехал к Пушкину 6-го и вместе с Е. И. Загряжской (при участии Вяземского и Виельгорского) стал хлопотать о примирении сторон.

¹⁰⁶⁹

«Mes antécédents». — Эта запись неясна. Очевидно, Жуковский предпринимал и раньше, то есть до пасквиля, какие-то действия, смягчающие вражду между семьями (Боричевский, с. 379). Делая «открытие» о «любви» Дантеса к сестре Н. Н. Пушкиной, Геккерн, по-видимому не сразу сказал, о которой из сестер идет речь, и Жуковский «ошибся насчет имени», предположив, что это Александрина. «Ошибка насчет имени» показывает, насколько далек был Жуковский от светских пересудов. С. Н. Карамзина еще в сентябре заметила, что Дантес ухаживает за Екатериной (наст. изд. с. 361). «Любовь» Дантеса к Екатерине не была платонической. Александр Карамзин в письме к брату Андрею от 13 марта 1837 г. называет Екатерину «любовницей» Дантеса (наст. изд., с. 389). Однако Жуковский удивлен и своей неосведомленностью, и тем, что столь важные факты не были сказаны ему сразу, как только он взялся за посредничество («Незнание совершенное прежде бывшего»). «Открытие о родстве» с Дантесом — лживая уловка. О происхождении Дантеса см.: Щеголев, с. 15–27, ср. наст. изд. с. 586. Фальшивые «открытия» были новым свидетельством низости Геккернов и привели Пушкина в «бешенство», 7-го, в час дня, Дантес возвратился с очередного дежурства и хотел встретиться с поэтом (см. письмо Жуковского к Пушкину. — XVI, 184–185), но «бешенство» поэта показало, что свидание к добру не приведет, 7-го от Виельгорского Жуковский послал Пушкину записку с просьбой «одуматься» и «все остановить» (XVI, 183. Датировку см.: Яшин, с. 166). Ответ Пушкина, судя по дальнейшим записям, был отрицательным. С этим, по-видимому, связано «извещение» Геккерна Виельгорским и приход «молодого Геккерна к Виельгорскому».

¹⁰⁷⁰