А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 2

Долгорукий — вероятно кн. Петр Владимирович Долгоруков (1816–1868), подозревался в том, что он был автором пасквиля, посланного Пушкину 4 ноября 1836 г. См. о нем с. 606 наст. изд.

⁹³⁶

Соллогуб Владимир Александрович. См. с. 558–559 наст. изд.

⁹³⁷

«Семеро спящих» («Les sept dormants») — христианская легенда о семерых юношах, замурованных в пещере за отказ отречься от христианской веры и проспавших там 372 года. Легенда вошла во многие католические житийные сборники и была широко известна.

⁹³⁸

Александрина — А. И. Трубецкая.

⁹³⁹

Гр. Михаил Юрьевич Виельгорский (1788–1856) — композитор-дилетант и большой знаток музыки, дом которого в Москве, а потом в Петербурге был значительным музыкальным центром. В последние годы жизни Пушкина Виельгорский был особенно близок с ним. В числе нескольких близких Пушкину лиц он получил 4 ноября 1836 года пасквильный «диплом» на имя Пушкина и вместе с Геккерном после первого вызова, а после дуэли, вместе с Тургеневым, Вяземским и Данзасом был неотлучно возле Пушкина в последние часы его жизни. По свидетельству А. И. Тургенева, Пушкин, прощаясь с друзьями, «Вельгурскому сказал, что любит его» (наст. изд, с. 199). По просьбе вдовы Пушкина Виельгорский был назначен одним из трех опекунов погибшего поэта.

⁹⁴⁰

Имеется в виду второй том «Современника».

⁹⁴¹

Третий том «Современника» вышел в начале октября, не позднее 9-го (см.: Н. Синявский и М. Цявловский. Пушкин в печати. 1814–1837. М., 1938, с. 132, № 1170).

⁹⁴²

Несколько позднее, в приписке к «рождественскому» семейному письму от 25 декабря 1836 года В. А. Жуковский писал Андрею Карамзину (по-русски): «У нас по большинству голосов, в экстраординарном заседании, решено, чтобы ты, старший и достойный сын Карамзина, писал свои письма по-русски, а не по-французски. В этом заседании присутствовали две твои сестрицы, твоя единственная родная мать и я, твой родной друг. За русскую грамоту поданы голоса материнский, который считаю за пять, и мой, следственно шесть голосов; за французскую грамоту стоит один — Софьи Николаевны, по своей похвальной привычке всегда проказничать. Екатерина Николаевна изволит с своей обыкновенной флегмой держаться средины. — Прошу покориться этому приговору, сверх того меня поминать хоть и в Париже и не слишком содрогаться при воспоминании обо мне, слушая пренья либералов и прочее. Обнимаю и люблю как душу». Внимая этим пожеланиям, а также советам брата Александра, Андрей Карамзин стал, с письма от 22–23 декабря (ст. ст.) 1836 года из Парижа, писать свои письма по-русски (см.: Стар. и нов., кн. XVII, стр. 236–241; подлинник — РГАЛИ, ф. 248, оп. 1, № 36).

⁹⁴³