А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 2

«История кровати», рассказанная Араповой, — конечно, следствие «сплетен», иначе Наталья Николаевна вряд ли могла бы жить вместе с сестрой в течение пятнадцати лет после смерти Пушкина. Поводом к сплетне могли быть как раз отмеченные В. Ф. Вяземской добрые отношения между поэтом и Александриной, а пущенная врагами поэта сплетня превратила, в свою очередь, эти добрые отношения в связь. Умная, наблюдательная Александрина (см. ее письма к Д. Н. Гончарову — Ободовская И. М., Дементьев М. А. Вокруг Пушкина. Неизвестные письма Н. Н. Пушкиной и ее сестер. Е. Н. и А. Н. Гончаровых. М., 1975, с. 241–330) сочувствовала поэту. Взаимопонимание между ними подтверждает сообщение А. И. Тургенева, что Александрина знала о предстоящей дуэли (см. его письмо к А. И. Нефедьевой от 28 января 1837 г.: с. 205 наст. изд.). Только двум женщинам сказал о дуэли Пушкин (второй была Е. Н. Вревская), и обе молчали, понимая (так же как и Данзас), что обстоятельства сильнее поэта.

⁸⁶⁰

О воскресении (24 января), проведенном у Мещерских, см. в письме С. Н. Карамзиной к брату Андрею (с. 373 наст. изд.).

⁸⁶¹

Разговор с К. О. Россетом состоялся 4 ноября, то есть в день получения пасквиля, когда поэт послал вызов Дантесу (см.: Яшин, с. 159–161). То, что вызов Пушкина и письмо с предложением Екатерине Гончаровой были в один и тот же день, подтверждает Н. М. Смирнов (см. с. 274 наст. изд.).

⁸⁶²

Пушкин просил Артура Меджениса быть его секундантом на балу у графини Разумовской вечером 26 января. Медженис не дал категорического согласия, а только обещал переговорить с д’Аршиаком тут же на балу. Убедившись, что примирение между противниками невозможно, он уже во втором часу ночи отправил Пушкину письмо с отказом (XVI, с. 224–225).

⁸⁶³

Об авторстве анонимных писем см. прим. 2 к воспоминаниям Данзаса. Ни письма, ни своих подозрений А. О. Россег не передал Пушкину Желанием проверить подозрения, вероятно, объясняется его визит к П. Долгорукову и И. Гагарину на другой день после получения пасквиля. Об этом визите вспоминает И. Гагарин в своих «Оправданиях». Россет показал им пасквиль, и «тогда, — пишет И. Гагарин, — начался разговор между нами; мы толковали, кто мог написать пасквиль, с какою цели», какие мщгут быть от этого последствия. Подробностей этого разговора я теперь припомнить не могу; одно только знаю, что наши подозрения ни на ком не остановились и мы остались в неведении» (Щеголев, с. 479).

⁸⁶⁴

Слова В. Л. Давыдова не заслуживают доверия. В кишиневский период Пушкин мог догадываться, но не знал о существовании тайного общества.

⁸⁶⁵

ОБЛАЧКИН: Облачкин (ок. 1822 —?). Единственными сведениями, которыми мы располагаем об авторе воспоминаний, является его собственный рассказ. Из этого рассказа видно внимательное и бережное отношение Пушкина к молодым поэтам. «Воспоминание о Пушкине» впервые напечатано: СПч., 1864, № 49, с. 161.

⁸⁶⁶

ВОСПОМИНАНИЕ О ПУШКИНЕ (Стр. 351). Цявловский. Книга воспоминаний, с. 340–347.

⁸⁶⁷

По предположению М. А. Цявловского, Пушкин вспоминает тут свой доклад М. С. Воронцову о саранче (Цявловский. Книга воспоминаний, с. 347).

⁸⁶⁸

Е. А., С. Н. и А. Н. КАРАМЗИНЫ: Екатерина Андреевна Карамзина (1780–1850) — побочная дочь князя Андрея Ивановича Вяземского, единокровная сестра П. А. Вяземского; до замужества носила фамилию Колыванова по месту рождения в Ревеле (Колывань). В 1804 году стала второй женой овдовевшего Н. М. Карамзина и имела от него пятерых детей: Екатерину (1806–1867), Андрея (1814–1854), Александра (1815–1888), Владимира (1819–1879) и Елизавету (1821–1896). Екатерина в 1828 году вышла замуж за князя Петра Ивановича Мещерского (см. о них с. 610 наст. изд.) Екатерина Андреевна одна из самых выдающихся женщин Петербургского общества. Была хорошо образована, живо интересовалась вопросами литературы и истории, европейской политики. Пушкин познакомился с Екатериной Андреевной летом 1816 года в Царском Селе, куда на лето приезжали Карамзины, и проводил у них свое свободное время свое все лето (Лицейские письма А. М. Горчакова — Красный архив, 1936, т. 6, с. 194). В это время Екатерина Андреевна стала предметом юношеской влюбленности поэта. Глубокое уважение к ней поэт сохранил на протяжении всей своей жизни и в серьезные, кризисные моменты всегда вспоминал о ней. В 1830 году, собираясь жениться, он писал Вяземскому: «Сказывал ты Катерине Андр<еевне> о моей помолвке. Я уверен в ее участии — но передай мне ее слова — они нужны моему сердцу, и-теперь не совсем счастливому» (XIV, 88). В свою очередь Екатерина Андреевна всегда сохраняла теплое отношение к поэту.