А помнишь…

– Завязывай, Андрюха! Знаешь же, не любил он этого…

– Ладно, понял, – опять вздохнул Андрей и спросил. – А помнишь, Митрич, как мы в детстве…

1987 – 1991 гг.

– Пацаны, – крикнул издалека Димка, высокий, тощий мальчуган, десяти лет в коротких трикотажных шортах и коричневых сандалиях на босу ногу. Он мчался, перебрасывая футболку с одного плеча на другое, на загорелом теле собрались капельки пота, а мокрые волосы прилипли к вискам. Жара в этом году стояла невероятная. Ребята резались в знаменитую тогда игру “Квадрат” под тенью раскидистых тополей, готовых, вот-вот на днях, раскрыть свои пуховые почки. Тогда уже будет совсем другая игра, “Сожги весь пух” называется. А сейчас можно лениво кидать наточенные ножечки, отвоёвывая квадраты соперников.

– Пацаны, – сбиваясь от быстрого бега, крикнул Димка, – я тут… Такое… Пацаны!

– Чё орёшь? – с ленцой протянул Иванов, маленький чернявый мальчишка. – Чё-то случилось?

Димка отрицательно мотнул головой и согнулся пополам, опираясь руками о колени, восстанавливая дыхание. Четыре загорелые мордочки игроков уставились на него с ожиданием.

– Димыч, ты откуда бежал? – спросил Андрей, поправляя прилипающую к спине рубашку. – Пожар что ли?

– Да какой пожар! – воскликнул Димка, махнув рукой. – От бати я! Я тут такую тему придумал! Такую тему!

– Тему? – пискнул Саня, по прозвищу Негр. Почему негр? А потому что он был настолько смуглым, что даже зимой отличался от своих товарищей стойким загаром. Волосы его были чернее ночи, и уже с раннего детства закручивались маленькими упругими колечками. Кто-то из одноклассников как-то пошутил, спросив: “Саня, у тебя папа негр?”. Так и приклеилось к нему это прозвище. Ростом вот только он был невысок и имел очень писклявый голос, чего очень стеснялся и говорил очень мало.

– Тему, тему, – подтвердил Димка, и, пошарив в маленьком кармашке шорт, выудил оттуда прямоугольный пластик в серебристой обёртке и протянул друзьям, – вот, смотрите!

– И чё?! – хмыкнул Иванов, возмущённо закатывая тёмные глазки. – Жвачка! Мне дядя Олег такие мешками с загранки привозил. И чё?!

Родители Иванова жили, по тем временам, зажиточно, если можно так сказать про советское время. Отец главный архитектор, мать главный врач больницы, был он у них единственным сынком и баловали его нещадно, может, поэтому он всегда важничал. Брат матери, которого никто никогда не видел, по словам мальчика, ходил в море и всегда привозил оттуда презенты племяннику.

– Ну-ну! Не свисти! – оборвал его Митя, который давно заподозрил его в обмане. – И что же ты, мешок жвачек один сжевал? Даже нас не угостил?

– Больно надо, – вскинув голову, буркнул Иванов и заворчал, – давайте играть, мож? Мой ход!

– Вот и ходи, – усмехнулся Андрей, – а мы пока покалякаем! Так что там за тема?

– Слушайте! – воскликнул Димка и показал большой палец. – Тема во! Я у бати был, помогал ему, принеси – подай. Ну, как обычно…

Отец Дмитрия, работал в гостинице “Интурист”, плотником-столяром и частенько, на каникулах, брал сына с собой, чтобы тот не болтался во дворе. Да и сам Димка любил к отцу на работу ходить, мастерить что-то, и просто бродить по гостинице, где все было шикарно – добротная мебель, тяжеленые портьеры на всех окнах, в огромных складках которых можно было укрыться всем друзьям, без риска быть замеченными. Диковинные тумбы между кроватями с кнопками включения света и вентилятора, золочёные таблички с надписями на двух языках. Было где разгуляться бурной фантазии десятилетнего мальчишки! Плюс ещё сердобольные тётеньки с ресторана, всегда угощали мальца вкуснющими обедами, а тот в ответ помогал им в мелкой работе.

– Так вот, – продолжил он, – оттащил я, в нумер один, тумбу отремонтированную и решил через холл пройти, на лифте чтоб проехать. Ну, вы поняли, да?

Ребята синхронно кивнули, всем им хотелось прокатиться на блестящем большом лифте “Интуриста”, заглянуть в зеркало во всю стену, понажимать на горящие зелёным цветом кнопочки, поэтому они понимали и немножко завидовали.

– Короче, спускаюсь я вниз, – рассказывал Димка, жестикулируя, – ну, типа, деловой такой. Брелочком кручу, все такое! Тут двери открываются, а там толпа япошек. Делегация целая! Я, аж, попятился от неожиданности! Думаю, все влетит сейчас от бати. А они, как зачирикают на своём! Давай меня хватать, по очереди фотиками щелкают и прикиньте, фотки сразу снизу вылезают! Улёт!

– Как вылезают? – удивился Митя. – Как же они так делаются?

– Не знаю, Митрич, не знаю, – развёл руками Димка, – суть не в этом. А в том, что один япошка в брелок мой вцепился. Ну, тот, помните, девчонки на 23-е февраля в школе дарили? Так вот, он что-то заговорил, я не понял. Тут другой подошёл и говорит, показывая на брелок: “ченч, ченч” (Change (англ) – в данном случае “меняем”, здесь и далее примечания автора). Ну, я и протянул ему брелок! А он мне взамен жвачку! Прикиньте?

– Да ну, – засомневался Андрей, поправляя чуб, – что там за брелок-то?! С копейку величиной, матрёшка!