А и Б сидели на трубе

— Заинтриговал, — весело сказала Лена, — говори уже теперь и оставшееся.

— Народ из соседних деревень говорит, что в этой Шкаверне время от времени появляется некая женщина во всём чёрном. И она вот забирает с собой случайных посетителей — туристов, грибников, охотников. С концами. Причём это не слухи, а подтверждённый факт, куча народу пропала в тех местах за последние десять лет, мне один знакомый мент из того района рассказывал недавно.

— Напугал, — серьёзно заявила Таня, — а где хоть примерно эта деревня находится?

— Это через Волгу надо переправиться, а там на восток… или на северо-восток километров десять по-моему. Далековато от нас. Ну я свою историю рассказал, теперь ваша очередь — кто следующий?

— Я слышала про Мордовское озеро, — решительно потянула одеяло на себя Лена. — Это в Вачском районе.

— Карстовое, по-моему, это озеро?

— Точно, там кругом эти карстовые провалы.

— И что же страшного в этом озере?

— Якобы там живёт монстр типа Лохнесского, и он утаскивает на дно случайных купальщиков. Штук десять уже утащил, документально подтверждено это, там много народу пропало с концами.

— Ну это совсем далеко, — сказал я, — это все двести километров по прямой отсюда, так что нестрашно. Ещё есть желающие попугать нас?

— Я желаю, — вдруг взял слово Колька, — моя история будет про этот самый дебаркадер, где мы все живём.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась Лена, — давай выкладывай.

— У меня дед с бабкой недалеко отсюда живут, вон там, — и он показал рукой, где они живут, — деревня Чебаниха называется. Так они мне как-то такую историю вывалили… короче говоря, Волга тогда шире была, и все эти старицы залиты водой были. А дебаркадер на воде плавал, как ему и полагается. И в 30-е годы сюда свозили осуждённых на расстрел врагов народа, выгружали на дебаркадере, а потом кого стреляли, кого топили в реке.

— Интересно, но страшного пока мало, — заметила Лена.

— Щас и страшное будет, — пообещал Колян, — если коротко, то одна партия осуждённых состояла из священнослужителей, попов там, дьяконов и тд. И один из этих священнослужителей проклял тех, кто его расстреливал — сказал, что типа не будет им покоя после смерти… и что вечно они будут вот на этом месте обитать.

— И что дальше?

— Известно что — попов постреляли, а в дебаркадере нашем привидения тех чекистов обосновались. Выползают они якобы только раз в год в день того расстрела…

— И когда был расстрел?

— Где-то в середине июля, скоро, значит, нам их ждать надо…

— Ну ты напугал, — серьёзно ответила ему Таня, — теперь нам что, каждую ночь бояться что ли?

— Да это шутка такая была, — решил разрядить обстановку я, — скажи, Коля — я же знаю, что у тебя дед с бабкой вообще в другой области живут, а не здесь.

И подмигнул ему незаметно, поддерживай, мол. Он довольно быстро въехал в ситуацию.

— Конечно, шутка, — с радостной улыбкой сообщил он, — а то я смотрю, вы все такие серьёзные, что дальше некуда, вот и решил разыграть вас. А дебаркадер этот здесь появился только после войны, там же рядом с надписью «Волжское речное пароходство» видны циферки «1957».

Все, включая меня, радостно рассмеялись… если вдуматься, то еженочно ждать в гости потусторонних чекистов — радость небольшая.

— А вот и канал, — сказал я, увидев ровную речную гладь.

— Метров пятьдесят, а то и семьдесят, — заметил Колян, — как преодолевать будем?

— Не волнуйтесь, всё предусмотрено, — заметил я, — тут если налево… да налево пройти метров сто, должна быть паромная переправа. Ну как паромная… лодка обычная, человек десять в неё влазит.

— И почём за переправу берут? — спросила хозяйственная Таня.

— Гривенник с носа, если много народу, то скидку делают. Не волнуйтесь, граждане, деньги у меня есть.

Сто не сто, но через двести метров на берегу действительно нарисовался железный трос, закреплённый за бетонный столбик, а на другом берегу канала лодка с дремлющим в ней лодочником.

— Эй, на пароме, — заорал я, сложив руки рупором, — пассажиры приехали, давай сюда.

Лодочник проснулся, надел рукавицы и начал подтягивать лодку к нашему берегу.

— Интересно, — сказала Лена, глядя на эти его манипуляции, — я на паромах ни разу в жизни не плавала.

— Ага, народу много, он один у переправы, — вырвалось у меня.

— Чего-чего? — не поняла Таня.

— Да песня такая есть, народная, — пояснил я, — про паромы и паромщиков.

— Что-то я не слышала, напой…

— Слушай, конечно, — отступать мне было некуда, — «упала ранняя заря, в полях прохлада, плывёт паром, поёт вода о чём-то рядом» ну и так далее. А припев такой «надежду дарит на заре паромщик людям, то берег левый нужен им, то берег правый, народу много, он один у переправы».

— Глубоко, — задумалась Лена, — а почему всё это на заре происходит?

Лодка тем временем ткнулась носом в наш берег, и мы дружно залезли в неё.

— А хрен его знает, товарищ майор… — ответил я Лене, — народ так сочинил, а я за весь народ отвечать не могу. Отец, скидку для молодёжи сделаешь? — перевёл я стрелки в другую сторону.

— Сделаю, — быстро согласился тот, — двугривенный со всех, если вечером обратно поедете.