А где-то есть жизнь под № 2

– Особо ничего, если только Вас не величают Анной Юрьевной? – вместе с полувопросительным тоном с лица старикана исчезает и улыбчивость.

– Мы разве знакомы? – законно и с некоторым теперь испугом удивляется собеседница. При этом возникает желание срочно сесть за руль и рвануть отсюда подальше.

Но тут непонятный дедок, похоже предвидя порыв приехавшей, вдруг объявляет:

– А я ведь именно тот самый Александр Аркадьевич, ради которого Вы здесь и появились. Не так ли? – стальной прищур, и крепкая рука перехватывает ее движение к дверце «Ауди».

– Какая-то чертовщина! – еще подумалось ей, и сознание поплыло в туманную даль….

Пришла в себя, лишь когда услышала отдаленный голос того старого «гриба», кто назвался Трошиным. Кругом абсолютная темень и пахнет затхлой сыростью, а слова доносятся откуда-то сверху, словно она в подвале и лежит на чем-то мягком. Приподнявшись, шарит вокруг рукой – под ней матрац, воняющий плесенью. И главное, ничего вроде особо не болит, разве что немного подташнивает. Наконец нащупывает рядом с собой металлическую лестницу, круто ведущую к потолку. Анне еще четко представилось – это просто сон. Но все оказалось с точностью до наоборот, то есть самая настоящая явь…

–– «–

Теперь к прерывистому бормотанию, якобы Александра Аркадьевича, присоединился некто, чей полузнакомый тембр сразу заглушил неразборчивую речь первого.

И конечно в голове ее заметался основной вопрос – каким образом попала сюда, и сколько сейчас времени (сумочка с мобильным осталась в машине)? Но как бы ей в данный момент не было страшно, на грани настоящего помешательства, она все же решает пока не обнаруживать себя, а попытаться самой разобраться во всех этих перипетиях, подслушав тех двоих.

Стараясь ничем не скрипеть, Заболотная осторожно разувается, бесшумно освобождается от плаща и поднимается на четыре ступеньки, чуть коснувшись головой люка. Разговор приблизился, правда не настолько, чтобы разобрать хотя бы отдельные фразы говорящих там, наверху. Вдруг все резко стихло, будто там наступила негласная команда замолчать. Так прошло с пару минут. Никто не выдал себя ни единым звуком.

От напряжения у Анны стало сводить судорогой ноги, и мигренью застучала в висках мысль – вот, наверное, и наступил мой конец?! И холодный пот потек по спине….

2.

Из созерцательного и в меру лаконичного…

Мечта живет на небе,

И взгляд наш часто устремлен туда,

Но опусти глаза…

-– «–

Солнце бликами отражается в воде,

А ты сейчас уже немощен,

Согласись же с таким противоречием….

II.

Женщина, по внешности лет 45, одиноко сидит в небольшом, почти пустом, зале ожидания какой-то пригородной железнодорожной станции. Одета дорого и даже изысканно для данной местности. Глаза устремлены в точку перед собой, ни на что особо не реагирует. Такая тяжелая неподвижность у нее где-то уже часа три, не меньше. На этакий ступор дамы обращает внимание уборщица, заметившая эту необычность:

– Вам плохо? Может врача вызвать? – аккуратно трогая за плечо.

Та вскидывает почти обезумевший взгляд на подошедшую к ней:

– Пожалуйста, отойдите от меня! Вы мне мешаете вспоминать, понятно.

Специалистка по швабре прямо-таки отпрянула от этой странной, зло проворчав:

– Да ради Бога. Вот и заботься потом о людях, – и обиженно пошаркала себе дальше, по ходу затирая пассажирскую осеннюю грязь на кафельном выщербленном полу.

Но, как только она отошла к входной двери, ведущей на платформу, с той, к кому минутой назад обращалась, случается типа припадка со всеми для этого медицинскими атрибутами: закатывание глаз, дергание конечностей и обильная пена изо рта….

«Скорую помощь» ждали довольно долго….

-– «–

Совсем невзрачное и запущенное строение, являющееся районной психбольницей. Сюда помещена пациентка, которую привезли вчера с ближайшего железнодорожного полустанка.

Как констатировали врачи – состояние ее крайне тяжелое. Тут целый «букет» симптомов: от признаков маниакально-депрессивного психоза до возможной шизофрении и деменции. Плюсом – серьезная форма амнезии, поскольку совершенно ничего о себе не знает.

– При всем том у данной женщины ни одного личного документа не обнаружено. Лишь кошелек с незначительной суммой денег, единый проездной билет из достаточно далекого отсюда населенного пункта и брелок с инициалами некоего Корнилова Д.Т. Косметичка с бабскими приблудами тоже малоинформативна. Мобильник при ней отсутствовал. Эта безадресная загадочность в отношении к вновь прибывшей вряд ли смутила медиков – мало ли теперь таких по белому свету мается.

А сейчас она лежит в затрапезной палате, где еще обретаются четверо. Безучастно смотрит в потолок, не обращая внимания на больничную суету вокруг. И все мысли ее в диком напряге – память женщины ни на «йоту» не продуцирует собственное прошлое. Трудно передать весь тот ворох смятения и растерянности, которые происходят в сознании несчастной. Но приходится как-то мириться с данностью, и человек начинает потихоньку привыкать к этому ужасу. Такова, похоже, совсем несуразная очевидность.