А дело было так…

Да, несладко, видать, пришлось Лютику в последнее время — в таком возбуждении я его давно не видел. Обычно Лютик само хладнокровие, хладнокровно пьет, бьет и головы рубит, причем в произвольном порядке. Но Анджелика Лихая зря волновалась: сейчас в этом слезливом существе вряд ли кто узнает знаменитого гнома Ксеркса Навуходоносора, грозу троллей и позор подгорного царства, единственного и неповторимого в своем роде.

— Сей добрый молодец, — представил я парня, — благородный принц, а сей великий воин…

— Ксеркс Навуходоносор! — самостоятельно представился гном, распрямившись во весь свой крошечный рост.

— Очень рад, — поклонился принц.

— Взаимно! — поклонился гном.

— Довольно! — прервал я и, убедившись, что никто нас не слушает, спросил гнома: — Ты случайно не знаешь, где наш милый друг? А то есть хорошая работенка…

— Милый друг? Как не знать, знаю! Конечно, знаю! Абсолютно точно! Где-то здесь! В Белокамне! Точно-точно! Сам видел. Где-то тут.

Ясно. Значит, ничего не знает. Да в принципе куда ему — просидел в чулане неизвестно сколько времени. Еще должен Анджелике спасибо сказать — если бы не она, гоблины бы его быстро научили долги вовремя отдавать. Они церемониться не любят: должен — плати, не можешь — на галеры, в шахты или Дикий Лес рубить (там рабских рук всегда не хватает, а жизнь такая, что даже гном двужильный за месяц загнется). Ладно, найдем, а не найдем — нас найдут. Это Лютика то и дело надо из неприятностей вытаскивать, а Тронгвальд и сам всегда выкрутится. В конце концов, он чистокровный эльф, без всякой чужеродной крови, таких в мире единицы остались, а этому племени в проворстве не откажешь. Тронгвальд всегда на полном самообслуживании — сам в беду влезет, сам же и вылезет, попробуешь помочь — только оскорбится до глубины своей эльфийской души.

— Помочь найти? Так я мигом! Туда-сюда, шмыг-шмыг, и найду! — тем временем предложил Лютик помощь в поисках эльфа.

— Ты сначала восемь тысяч найди, с зелеными рассчитайся, а потом шмыгай куда захочешь. Или ты думаешь, что я твои игровые долги гоблинам покрывать буду? Анджелике покрыл — и за то должен быть благодарен!

— Родненький! До конца дней не забуду! — По щекам гнома полились слезы. — Избавитель! Спаситель! Целую твои коленки!

— Хватит! — прервал я его попытки в самом прямом смысле поцеловать колени моих далеко не самых чистых кольчужных штанов, запрыгнув на коня своего богатырского. — Садись к принцу, с ним ты не так будешь внимание привлекать, и поехали! Спрячу вас в трактире от греха подальше, а то еще не хватало вместо подвига с гоблинами отношения выяснять!

Действительно, вот чего не хватало человечеству для полного счастья, так это гоблинов. В смысле чтоб их не стало. Более зловредный народ придумать тяжело. Вроде сами мелкие, колдовать едва умеют, мечи кривые — да бед от них выше крыши! Вроде и посевы не жгут, и в рабство только по закону угоняют — за долги да иные прегрешения, и подати все платят, не придерешься. Но я лучше в логове вурдалаков ночевать останусь, чем на гоблинские земли приду! Герои им ни к чему, в подвигах ничего не смыслят, баяны не в почете, нападать только толпой на безоружного и умеют. Да заимеешь таких во враги — потом не отвяжешься! Всюду пакостить будут, по мелочам али по-крупному, пока до смерти не изведут, и, вот ведь гнилая натура, в лицо улыбаться будут, а отвернешься — мигом кинжал в шею всадят.

Один Брадомир, царь колорейский, и смог в свое время с гоблинами совладать — выжег их земли дотла, ни стариков, ни детей косоглазых не жалея, до последнего, казалось, извел. Да вот беда, костью куриной на пиру подавился — и помер раньше сроку. И откуда только кость взялась, коли тунца ел, — доселе неведомо. Как помер Брадомир, полезли зеленые из щелей, где перетаились, да пуще прежнего пакостить стали! Всю Колорею извели, не стало такого королевства, а в склепе брадомировском себе капище подземное устроили.