A&B

— Медсестра какая-нибудь, наверное, — так же тихо отозвалась другая девушка.

— Наверное.

— А мы будем его будить?

— Да нужно бы, но я обычно даю ему поспать чуть подольше.

— И сегодня?

— Увы, но нет. Сегодня такого счастья ему не перепадет. Слишком уж много дел у него на утро запланировано.

— А не страшно? — косясь взглядом на Араки, спросила незнакомая девушка.

— Что страшно?

— Ну, будить его? Он же такой большой и…

— Страшный? — хохотнув, закончила предложение Кристи. — Да не бойся ты его, дуреха. Это он только внешне такой. На самом деле он и мухи не обидит. Я поначалу его тоже шугалась, но потом как-то привыкла к такой внешности и подружилась с ним.

— И что? Это, действительно, он… ну этот из новостей?

— Ага. Да вот только не помнит он ничего.

— Что совсем?

— Про ту ночь ничего. И не вздумай ему о ней говорить! Стресс ему только навредит. Вот поправится, тогда и будет со всем этим разбираться. А сейчас не стоит.

— Все я помню, — донеслось из-под одеяла.

— Что? — удивленная Кристи подошла и сдернула одеяло так, чтобы голова Араки вынырнула.

— Я сказал, что все помню, — повторил Араки с хмурым выражением лица, стараясь не смотреть ни на Кристи, ни на другую девушку.

— Да? И что же ты вспомнил? — Кристи будто дразнила Араки, но обеспокоенное выражение лица полностью ее выдавало.

— Да не вспоминал я ничего. Чтобы вспомнить, надо забыть сначала. А я не забывал. Кто, вообще, сказал, что у меня амнезия?

— Врач твой сказал. Вот видишь в истории болезни все записано.

Кристи повертела все тем же планшетом с бумажками и ткнула в запись датированную днем его пробуждения. Вперемешку с кучей медицинских терминов упоминалась амнезия. И внизу под записью, где обычно ставится фамилия и подпись врача, стояло — «С. Лаэр.»

«Ясно все»

— Ну-у… значит, вчера меня посетило озарение.

«В виде одного белобрысого засранца» — это он уже решил не озвучивать.

— Так и скажу врачу.

— Надеюсь, теперь меня лечит не этот Лаэр?

— Кто?

— Да вот там, посмотри, под записью его фамилия.

— А точно. Наверно, он тогда заменял Виноградова, но я не помню его. Энни, может, ты его помнишь? — Она обернулась ко второй девушке, которая буквально вжалась в самый дальний угол палаты.

— Нет. А у нас есть такой врач?

— Ну, как видишь, есть. Только вот не помню я его, а это странно. Я всех здесь знаю, а его — нет. Ну да ладно. Раз Виноградов ничего не сказал, значит, все в порядке. Кстати, Араки знакомься. Это — Энни Шмидт, новая медсестра.

— Приятно познакомится, — тихо выдавила она из себя, стоя все так же далеко от постели.

— Взаимно, — отозвался Араки.

— Она неопытная совсем, так что будь с ней поласковее. Если честно, ты — ее первый пациент.

— Я постараюсь.

— Ну и хватит лясы чесать. Тебе, между прочим, на физио давно пора.

После этого его отвезли на обычную физиотерапию, а потом и на физкультуру. Первые попытки ходить ожидаемо были очень сложными, но, к удивлению окружающих и радости самого Араки, в первый же день он мог стоять самостоятельно, почти не опираясь на что-либо. Правда, вымотало его это ужасно. Когда он вернулся в палату, состояние у него было такое, как будто он только что пробежал марафон километром в 50 ни меньше. Развалившись в постели, Араки думал поспать, но к нему пришел врач. Он провел стандартный осмотр, который делал каждый день, и расспросил его про «озарение». Он задал всего пару вопросов, чтобы убедиться, что Араки действительно помнит ту ночь, но в детали не вдавался.

— Что ж, голубчик, раз вы все помните, то я не имею больше права отваживать от вас нежелательных гостей. Уж простите меня за это. — Договорив, он повернулся к двери, собираясь покинуть палату.

— Вы про кого?

— Скоро узнаете.

Не прошло и пяти минут с ухода врача, как в палату вошли двое, одетые в полицейскую форму. Араки не был им рад. Уставший после упражнений и желающий только одного — покоя, он был вынужден отвечать на череду, как ему казалось, глупых вопросов: знаете ли вы этих людей, что произошло в ту ночь, какого числа и во сколько это произошло…

«Знаете, мне вот тогда совсем не до часов было… Или как вы это себе представляете? Лежу я такой с переломанными ребрами, захлебываясь собственной кровью и тут вдруг: ага, уже 21:38, надо это запомнить, чтобы было что сказать следователю. Так, что ли?» — думал он про себя.

Но, несмотря на свое сильное недовольство и усталость, он старался как можно подробнее ответить на все вопросы.

— Вы говорили, что первый удар шокером сбил вас с ног и лишил возможности двигаться, все верно? — спросил один из полицейский уже под конец разговора.

— Да.

— Как тогда так получилось, что вы смогли одолеть Дэнниса?

Второй полицейский украдкой хотел заткнуть своего напарника, неуклюже ударив его локтем, но тот будто и не заметил этого.

— Что же вы молчите? — в его голосе звучали нотки раздражения и нетерпеливости.

— Я никогда и не говорил, что я одолел его. Не знаю, почему все так решили, приписав мне несуществующие заслуги.

— Но если не вы, кто же с ним справился?

— … Не знаю, — он отвел взгляд и уставился в пол, ему было стыдно так откровенно лгать.