A&B

— Да что ты заладил. — Он громко вздохнул. — Неправильно, неправильно… Послушай, в реальности нет таких понятий как правильно, неправильно, хорошо, плохо, зло и добро. Туда же добавь дружбу, равенство, честь, моральные нормы и прочее. Это просто выдуманные людьми ярлыки для упрощения собственной жизни. Каждое такое понятие несет в себе лишь свод критериев и определенных правил. Если ты хочешь быть добрым, тебе нельзя делать то и то. Если этот человек делает то-то и то-то, то он плохой. Если человек плохой, то с ним лучше не общаться, и его нужно порицать. И миллионы таких же тезисов. Все это вдалбливают каждому человеку с рождения. Это называют воспитанием, а на самом деле — это лишь инструмент для управления населением. Я не говорю, что это плохо. В конце концов, на этом зиждется цивилизованное общество, но понятия эти очень узкие, ограниченные. Они просто не могут вместить все. И есть такие моменты, когда нужно подумать и принять решение не на основе этих понятий, а самостоятельно, отбросив какие-либо правила. Как и в нашем случае. Потому что реально существуют в этом мире только действия и последствия этих действий. Так что прими эту реальность такой, какая она есть, и иди уже дальше.

— Я хотел защищать людей! Хотел оберегать других! Но все что я делаю, это врежу! Позволь я тебе тогда его убить — этого бы не случилось!

— Хорошо. Во-первых, давай представим, как все бы получилось, убей я его тогда. — Себ сел обратно на диван и, скрестив руки, откинулся на спинку. — Допустим, я его убил. Я бы не стал это афишировать. Я бы кое-кому заплатил, и нашего рыжего убийцу сожгли бы с пометкой «органический мусор» вместе с мертвыми кошечками и собачками. Я промолчу про то, как бы это сказалось на других действующих лицах. Всех их пришлось бы упрятать в психбольницы и довольно долго им внушать, как все было «на самом деле». Итак, убийца мертв, но его все еще ищут. Естественно, ни заседаний, ни суда, ни протестов бы не было. Но люди, пострадавшие от его рук, все равно остались. Могу тебе заявить, что из тех шестнадцати пострадавших семей, хотя бы пару человек бы поставили главной целью своей жизни найти этого ублюдка и представить его перед судом, но искать-то больше некого. Зная человеческую натуру, могу тебе сказать, что, вероятнее всего, они нашли бы «мальчика для битья». Кого-то вроде тебя. Посадили бы его на электрический стул и все, жертва принесена, люди успокоились. Это только один из вариантов развития событий. Можно допустить также, что удобная жертва бы не нашлась. И что было бы тогда? Все бы думали, что маньяк все еще на свободе. Жизнь в страхе способствует, знаешь ли, развитию психических отклонений. Сколько бы решило покончить с собой, сколько бы оказались в психушках я не берусь судить. Тут нельзя даже примерные цифры назвать, но в любом случае такие люди бы были. И в результате тоже погибло бы много невинных. Особо, как видишь, выбирать было не из чего, но я выбрал этот вариант, так как руководствовался простым расчетом. Скорее всего, так погибнет меньше, чем если сделать по-другому. Вот и все о чем я тогда думал. Но, как я уже говорил, не мне было решать, как в итоге поступить. А во-вторых, а мог ли ты тогда принять другое решение? Смог бы ты тогда дать мне его убить? Я сам за тебя отвечу — нет, не мог. Проиграй эту сцену хоть тысячи раз, реплика у тебя будет все та же. Ты не смог бы пойти против своих убеждений, даже если бы знал, чем это потом обернется.

— И что ты мне предлагаешь? Как мне с этим теперь жить?

— Ну-у, я-то как-то собираюсь жить и ничего. Смирись. Случилось то, что случилось. Тут ничего не попишешь.

Себастьян встал с дивана и направился к выходу, не собираясь прощаться. У самого выхода его окликнул Хиро.

— Себ!

— Что?

— Я так все не оставлю! Я спасу больше людей, чем погубил.

Себ обернулся у самого выхода, и, ничего не сказав, сверкнул своими ледяными глазами и исчез.

«12»

Араки сам не понял, как смог заснуть в эту ночь. Ему казалось, что теперь он никогда в жизни не сможет сомкнуть глаз. Но, на удивление, это был крепкий и здоровый сон. Ни страшных снов, ни ночных пробуждений. Разбудили его утром назойливые солнечные лучи, пробивающиеся через колыхающиеся от ветра полупрозрачные занавески. Проснувшись, он было подумал, что это был всего лишь сон, но пакет, болтающийся в ногах, сразу доказал обратное. Он недовольно пнул его ногой, будто это что-то могло изменить. Из пакета выкатились апельсины и яблоки и тотчас попадали, хаотично разбегаясь по полу. У Араки не было никакого желания их ловить. На душе у него было так мерзко, что он, не задумываясь, перевернулся на бок и закутался в одеяло с головой, но спокойствие длилось не долго. В палату ворвалась хохочущая Кристи вместе с незнакомкой, одетой так же, как и она.

Они сразу заметили упавшие фрукты и, стараясь не шуметь, так как думали, что Араки еще спит, подобрали их с пола.

— Интересно, кто ему их принес, — шепотом сказала Кристи другой девушке, пока складывала их обратно в пакет. — У него же не было посетителей.