A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Да-да, — закивала головой Серена. — Я уверена, что гости, наблюдавшие разбитое окно и удаляющийся в небеса летающий мотоцикл, подумали точно так же. Простите мне мою бестактность, я совсем забыла предположить подобный вариант.

Глаза волшебницы смеялись, да и Блэк едва удерживался от ответной улыбки.

— Что вы, я ни в чем не хотел вас обвинить! — он отчаянно пытался сдержать смех.

— Не могли бы вы в таком случае, мистер Блэк, найти мою неразумную дочь?

— Боюсь, это не представляется возможным, миссис Спринклс, — из голоса Блэка внезапно исчезла улыбка и смех. — Ваша дочь не желает быть найденной. По крайней мере, мной, — он лишь хмыкнул, столкнувшись взглядом с Малфоем.

Женщина удивленно посмотрела на Блэка, затем перевела взгляд на Люциуса и как-то особенно обреченно вздохнула. Дамблдор, с улыбкой наблюдавший сей занимательный разговор, встрепенулся, смекнув, что пора брать дело в свои руки, и обратился к гостье:

— Позвольте, я провожу вас до гостевой комнаты, Серена. Или желаете отобедать?

— Пожалуй, пара-другая запеченных крылышек, тарелочка супа и несколько эклеров не повредят. И было бы неплохо еще добавить жареной картошечки…

По мере дальнейшего перечисления всех яств, которые худенькая, хрупкая миссис Спринклс желала испробовать, глаза учеников округлялись все больше и больше.

— Ну, зато теперь мы знаем, в кого пошла Беата, — весело прокомментировал происходящее Джеймс. — И… может быть, ты все-таки расскажешь, что произошло?

— Ничего, — отрезал Сириус. — Просто я снова ошибся.

Друзья лишь недоуменно переглянулись, гадая, что скрывается за этой простой с виду фразой, но продолжать расспросы не стали.

***

За неделю до Рождественского бала Хогвартс будто бы сошел с ума. В субботу представительницы прекрасного пола ринулись в Хогсмид, разом раскупив все возможные духи, помады, туши, бальзамы для волос, крема для кожи и прочие косметические прелести. Их кавалеры с недоумением и легкой опаской взирали на происходящее безумие, а те, кто так и не отважился пригласить девушку на бал, облегченно выдохнули.

Мародеры проводили дни на репетициях, практически полностью игнорируя учебные занятия и посещая разве что только Трансфигурацию, чтобы не раздражать МакГонагалл еще больше. Сириус продолжал вынашивать свой план мести, все еще не уверенный в том, что выбрал правильный путь. С Нарциссой с того дня они больше не разговаривали, не испытывая в этом никакой надобности. Джеймс же после отказа Лили ходил взъерошенный и нервный, хоть и старался делать вид, что все хорошо. Что задумал друг, Блэк представлял смутно, но вызнавать не пытался, ибо сам был занят размышлениями о предстоящем бале.

Впрочем, все это меркло по сравнению с недавно разыгравшимся представлением с участием Серены и Беаты Спринклс. Ученики продолжали шепотом обсуждать это событие, провожая слизеринскую старосту любопытными взглядами. Та начисто игнорировала пересуды за своей спиной, нисколько не обращая внимания и на собственную мать, которая задумчиво смотрела вслед дочери, но навязываться не собиралась. Малфой в обществе Беаты теперь был замечен гораздо чаще, что выводило из себя Сириуса, Паркер и всех воздыхательниц Люциуса.

Наконец наступил тот самый долгожданный момент открытия бала.

Большой зал в очередной раз изумил учеников: наполненный сверкающими снежинками, парящими в воздухе, серебристыми свечами, расположенными под потолком и складывающимися в витиеватую «H», украшенный узорчатой драпировкой и ледяными статуями, он разом заставил забыть о тех неделях студенческой кабалы, на которую жаловались все ученики. Девушки блистали в своих сногсшибательных нарядах всех возможных расцветок и фасонов, а от сверкающих ожерелий, колец, серег и браслетов рябило в глазах.

Эмили, несмотря на праздник, не изменила себе, предпочтя блеску и сиянию изящное черное платье в пол и минимум неброских серебряных украшений. Как меланхолично сказала ей соседка по комнате, одалживая свои туфли: «Платье в пол скроет твои кривые ноги». Правда, она не сочла нужным сообщить, что ходить на каблуках и не цепляться за подол собственного платья — куда более сложное искусство, чем поначалу предполагала Паркер. Ремус встретил девушку радостной улыбкой, поклонившись и поцеловав ей руку. В его глазах застыло восхищение, заставившее Эмили смутиться и отступить назад. Неуверенно потоптавшись друг перед другом они почти одновременно сделали вывод, что им срочно необходимо выпить. Ибо это был единственный способ, как выразился неунывающий Джеймс, «развязать обоим ноги» и заставить их танцевать. Совет оказался кстати, и уже через полчаса оба бойко отплясывали посреди танцпола, совершенно не чувствуя ритма и отдавливая ноги окружающим. Но ни Ремуса, ни Эмили это нисколько не волновало.