A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Ничего, — беззаботно отозвался Питер, — не волнуйся, Эмили. Если они и упадут, я уверен – Беата сможет быстро скоординироваться и упасть поверх Блэка, а не под него. По крайней мере, один из них выживет.

Троица в ответ на эти слова только поперхнулась, а Эмили с легким изумлением взглянула на Питера. Затем она задумчиво закусила губу и наконец произнесла:

— Да… в принципе ты прав. Если она и расшибет свою голову, мне, по крайней мере, не придется ходить за ней следом, дабы чинить все разбитые ею вещи. Да и Блэк успокоится…

И на этой ноте Эмили вместе с Питером бодро отправились вперед, оставив позади застывших и ошарашенных Ремуса с Джеймсом.

***

Новое утро ознаменовалось новой головной болью. Непонятное и очень нехорошее предчувствие зашевелилось где-то на краю сознания, вынуждая Ремуса окончательно проснуться. Он тяжело вздохнул и с трудом разлепил глаза. Как и ожидалось, кровать Блэка осталась нетронутой. И хоть отсутствие лучшего друга всего за час до начала занятий было несколько тревожным событием, Ремус знал – причина его беспокойства в чем-то другом.

Внезапно в полуоткрытое окно влетела бумажная колибри – этот способ они с мародерами использовали уже очень давно. Маленькие заколдованные бумажные птицы были незаменимы в перелетах на короткие расстояния. Обычно они создавались из листа бумаги, на котором сразу же писалось краткое сообщение или письмо. Единственная проблема была в том, что в отличие от сов, они хоть и были быстрее и не требовали какого-либо ухода, но плохо противостояли сильным порывам ветра, непогоде и вообще могли где-нибудь затеряться, так и не дойдя до адресата.

Ремус развернул маленькую птичку и прочел записку: «Спустись-ка в Большой Зал, да побыстрее». Почерк принадлежал Питеру, и хоть сообщение не выглядело особенно тревожным, Ремус посчитал нужным поторопиться.

***

— Нет, ты ничего не понимаешь! – Эмили Паркер на повышенных тонах отчитывала за что-то никого иного, как Регулуса Блэка. Тот, крайне раздраженный, изредка бросал в ответ что-то колкое. – Это безумие!

«Ну как она умудрилась еще и с Регулусом поссориться?» — грустно подумал Люпин.

Вся школа с явным интересом взирала на происходящее. Судя по тому, что профессора еще не начали разнимать спорщиков, на столь откровенную громкость они перешли недавно.

— Безумием было то, что ты подожгла гостиную Слизерина, — прошипел Регулус, близко наклоняясь к уху Эмили. Расслышать их смогли лишь те, кто стоял особенно близко к эпицентру «взрыва». – А еще… — Но тут его голос перешел на очень тихий шепот, отчего разобрать слова стало невозможным даже для Люпина. Он услышал только короткие обрывки: «месть», «Малфой» и «доиграешься».

— Нет, это ты доиграешься! – тут же прошипела в ответ Эмили. – Ты лучше него! Лучше этого надменного ублюдка. В конце концов, это ты тогда спас меня, а он… он… Тебе не место среди таких, как Малфой!

Хоть Эмили и понизила голос, ее слова все равно были слышны, а сам Малфой уже пробирался через толпу с другой стороны зала, заинтересованный происходящим. Люди вокруг начали шептаться, некоторые девушки, несмотря на напряженность ситуации, глупо хихикали, обсуждая Регулуса-спасителя и уже придумывая какую-то очередную бессмысленную, но романтическую историю с его участием. Ремус нервно взглянул в сторону слизеринца. Ему, конечно, было безумно интересно, отчего именно Регулус спас его девушку, но и рисковать он не мог.

— Эмили! – окликнул он ее. Та неосознанно повернулась на голос, все еще не отойдя от яростного спора.

— Что?

— Пошли отсюда. Пожалуйста. – Он осторожно качнул головой в сторону Малфоя.

Эмили посмотрела на слизеринца, затем перевела взгляд на Регулуса, и вдруг холодно произнесла:

— Если придется, я все расскажу твоему брату, и заставлю его с тобой поговорить. Учти это. – После этих слов девушка резко развернулась на каблуках и вылетела прочь из зала, сбив по пути нескольких студентов и чуть не врезавшись в Люциуса. Тот от неожиданности даже отскочил в сторону и ничего не сказал, хотя лицо его выражало смесь отвращения, брезгливости и непривычного для Малфоя детского любопытства. Ремус лишь покачал головой, устало прикрывая глаза — все это ему совершенно не нравилось.

***

— Как Блэк? – без особого интереса спросила Эмили, заходя, а вернее, практически проносясь вихрем в полуоткрытую дверь заброшенного класса.

— У нас был жаркий секс под луной на пляже Майорки, а потом он подарил мне кольцо с изумрудом, и мы обвенчались в ближайшей часовне.

— И где же кольцо? – хмыкнула Паркер.

— Пропила, — не менее невозмутимо парировала Беата.

— Когда изменяла Блэку с горячим испанцем?

— Возможно. Я была так пьяна…

— Спринклс!

— Нет, серьезно, только не притворяйся, что тебе интересно то, что происходит между Блэком и мной.

— Сейчас – не особо. Но я все равно искала Блэка, хотелось бы знать, что ты с ним сделала. Сварила, зажарила…

— Я продала его цыганам, — беззаботно отозвалась Беата. – Так чего ты хотела, и к чему такая срочность и конспирация?

— Дневник, — мрачно произнесла Эмили. – Мне нужно знать, что там было. Ты нашла что-нибудь интересное?