A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Сегодня ты непривычно тиха и даже почти неязвительна, — Ремус взглянул на слизеринку, затем на покачивающуюся от ветра дверь и тоскливо поежился от холода. Беата шевельнула пальцем, и дверь тут же захлопнулась.

— Ничего особенного.

Ремус замер, всей кожей почувствовав, что что-то не так. Была в голосе Беаты непонятная надтреснутость. Так случается, когда человек больше не в силах держать внутри боль, раскрывается незнакомцу, рассказывая о душевных переживаниях будто бы нехотя, не желая тем самым выдавать их значимости.

Беата затянулась, трубка пыхнула снова.

— Что-то случилось? – очень-очень мягко спросил Ремус.

– Да нет… — Беата помолчала. - Просто пару дней назад не смогла сделать Алохомору, — она грубо усмехнулась. — Со второго раза получилось. Наверное, в ту ночь в битве с оборотнями я перенапряглась или что-то вроде того.

Ремус замер. Беата продолжала безмятежно улыбаться.

Если бы это произошло с Джейсом, Люпин бы даже не обратил внимания, но Беата… Он коротко и быстро взглянул на слизеринку – в ее глазах затаился жгучий страх, с которым ей приходилось биться в одиночку.

Спринклс вдруг перевела взгляд и посмотрела прямо в глаза Ремусу, прямо и серьезно.

А затем она спокойно произнесла:

— Я теряю магию, Ремус. И никто, совершенно никто не знает, что с этим можно поделать.

*

— Ты страхуешь меня, Джим. Просто страхуешь. Без самодеятельности, без героизма и идиотских выходок.

Сириус и Джеймс плыли по небу в мерно покачивающейся карете, и Поттер не отрываясь пялился в окно – на темнеющие небо, белые звезды и сверкающие вдали молнии.

— Ага, — буркнул он.

— Там будет весь… свет, — Сириус сплюнул прямо на пол, — чистокровного общества, а у этих тарантулов крепкая хватка.

— Что мы будем делать с Малфоем? – Джеймс наконец-то оторвался от созерцания природной стихии. Было очень странно задавать этот вопрос самому «Малфою», сидящему сейчас перед ним.

— Он должен скорбеть в своих личных покоях, и никто, включая домовиков, не имеет права тревожить его без разрешения.

— И ты уверен, что помнишь поместье и способен не просто попасть внутрь, но и ориентироваться в нем?

— Будет прием, — пожал плечами Блэк, и этот жест получился слишком простодушным для его новой надменной личины. – Защита так или иначе будет ослаблена, иначе они просто не смогут пропустить гостей. Люциус скажет прощальную речь, пожмет руки гостям, а после поднимется в спальню пригубить чего-нибудь покрепче и погоревать над отцовским колдо. Ну или сжечь его к чертям. А мы будем рядом и…

— И я временно выведу Малфоя из строя, а ты спустишься обратно в зал. В зал, где скорее всего будут присутствовать мощнейший легилимент, пара-другая десятков паршивых пиявок с волшебными палочками и…

— Ты ли это, Сохатый? – Сириус усмехнулся, намеренно растягивая губы в малфоевской манере. Он просто входил в роль. – Отговариваешь меня от шалости? Я не собираюсь сильно рисковать своей благословенной задницей. Никаких импровизаций, просто потолкаюсь среди гостей, пару раз улыбнусь направо и налево, изучу обстановку. По крайней мере, мы получим список сторонников Волдыря и план действий.

— А еще имя тех, кто травит магглорожденных.

— Да. А Волдырь не станет присутствовать на светском приеме, у него наверняка есть дела поинтереснее – он либо уйдет сразу после прощальной речи, либо придет позже, к началу собрания Пожирателей.

— Еще и собрание. Какая мелочь.

— Оно не начнется сразу. Там же будет весь цвет общества, — Сириус достал сигареты, повертел их в руках и отбросил в сторону — Малфой не курил. – Встреча Пожирателей состоится, вероятнее всего, к поздней ночи, но к тому моменту Малфой продолжит выпутываться из веревок, а мы будем уже далеко.

— Таков план.

— Да.

— Но планы не всегда срабатывают.

— Да.

Джеймс наградил Сириуса долгим тяжелым взглядом и уставился на собственные мозолистые от метлы руки.

Все это было неправильно.

Наказание за их обычные шалости едва ли могло превзойти исключение из школы, но Джеймс всегда знал – никто его не исключит. Факультет станет за него горой, квиддичная команда не позволит себе остаться без талантливого капитана, да и в конце концов – он просто не попадется! И это их негласное соперничество с Блэком, каким бы оно ни было – они оба прекрасно понимали, что у Джеймса власти в Хогвартсе больше.

У Блэка была своя, четко ограниченная территория – дорогого одеколона, красивого секса и лучших девушек. Территория богемы.

И он никогда не лез за ее пределы.

Но как-то так все развернулось и вышло, что неожиданно Блэк взял главную роль в предстоящем маскараде, а Джеймс остался за бортом прикрывать его зад. Это было непривычно, боязно и странно. Джеймс без проблем брал на себя любую ответственность и отвечал же за свои действия и действия тех, кто был в его команде. Но сидеть, как девица, в кустах и трястись за лучшего друга? Хуже не придумаешь.

— Кончай жевать сопли, Сохатый, — Сириус дернул уголком губ.