A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Нашу реакцию?

— В том числе.

— Значит, из их голов еще не ушла идиотская идея о нашей причастности?

— У меня есть доказательства, — внезапно произнес Ремус, прерывая диалог двух подруг.

— Прости, что? — Паркер несколько надменно подняла бровь.

— Доказательства, Эмили. Они у меня есть.

— Хм… дай-ка подумать… Доказательства того, чего не может быть. Хороший блеф, Рем, но ты выбрал не ту цель. О! Профессор Слагхорн! — по лицу когтевранки расползлась вежливая улыбка, и она, скорее пытаясь увильнуть от разговора, чем действительно интересуясь, спросила: — Что мы должны сделать?

— О, мои милые девушки… как же так, как же так… Как же вы умудрились получить наказание? А ведь лучшие ученицы… — преподаватель с мягким сочувствием взирал на всех присутствующих. — Да и вы, мистер Люпин и мистер Петтигрю, всегда отличались ответственностью и дисциплиной.

— Это была случайность, профессор, — беззаботно ответила Беата.

— Ну да, ну да, сломанный нос и три целенаправленных заклятия… — пробормотал Питер, на что Ремус лишь улыбнулся.

— Случайность, говорите? Действительно? Уважаемая профессор МакГонагалл рассказывала мне диаметрально противоположное… Но, впрочем, она бывает излишне строга к студентам… В таком случае, распределяю на каждого по два котла, и можете быть свободны, мои дорогие, — и профессор, беззаботно насвистывая какую-то легкую мелодию себе под нос, удалился в свою комнату.

— Ничего не хочу слышать про АВ! — отрезала Паркер, приступая к очистке котла и резко отворачиваясь. Беата лишь пожала плечами, заговорщически прошептав: “Это ее первое наказание, она немного волнуется”, а Ремус, поглядев на неестественно прямую спину собеседницы, не осмелился снова с ней заговорить.

***

Через час, окончательно вымотанные, они выходили из класса зельеварения. Беата, неопределенно махнув рукой, удалилась в сторону своей спальни, зевая на ходу. Паркер, Питер и Ремус молча дошли до развилки, откуда один коридор шел по направлению к башне Гриффиндора, другой — Когтеврана. Троица неуверенно остановилась, затем Паркер вдруг повернулась к ребятам:

— Ремус, насчет того, что мы знаем об АВ… Полагаю, мы знаем несколько больше, чем мы тебе сказали. Но! — резко продолжила она, видя просыпающийся вперемешку с удивлением интерес в глазах ребят. — Откровение за откровение, Рем. Ты расскажешь, где ты вечно пропадаешь, и кто пропускает твое лицо через мясорубку, а я отвечу на пару ваших вопросов.

— Эмили… ты ведь говорила про доверие, разве нет? А сейчас ты шантажируешь меня.

— Ничуть, — спокойно отозвалась Паркер, складывая руки на груди. — То, что я хочу сказать, я сказала бы и так, будь ты моим другом, Ремус. Но, не доверяя мне, ты утратил это… звание. Так что — тебе решать.

— Эмили, я…

— Не оправдывайся, ладно? Я не знаю, что происходит в твоей вечно сомневающейся во всем голове. Но во мне ты можешь быть уверен, — она вдруг улыбнулась, гораздо теплее, чем за весь предыдущий вечер. — И да, кстати, это был отличный удар, Рем. Я запомню, кто именно выступил в роли моего спасителя.

И, насмешливо улыбаясь, она развернулась и направилась по направлению к своей башне. Полы ее мантии взметнулись, словно крылья летучей мыши, обдав Питера и Люпина потоком холодного воздуха.

Ремус устало приложил руку ко лбу:

— Честное слово, Питер, женщин понять невозможно, будь ты хоть трижды умнейшим волшебником.

Питер только хмыкнул, неопределенно пожав плечами, сомневаясь то ли в том, что вечно мрачную и нелюдимую Паркер можно назвать женщиной, то ли в том, что Ремус является трижды умнейшим.

***

Несмотря на позднее время в опустевшей гостиной Люпина и Питера ожидали Блэк и Джеймс. Они о чем-то оживленно переговаривались, чертя малопонятные несведущему схемы, но, завидев друзей, попрятали все пергаментные листы и невинно улыбнулись.

— Я вас предупреждаю, если вы хотите сорвать тест…

— Ну, рассказывай! — бодро прервал его Сириус, подозрительно заботливо наливая вкусно пахнущий чай в пузатую чашку и пододвигая ее к Ремусу.

— Рассказывать что? — Люпин устало плюхнулся в кресло, наслаждаясь наконец покоем и отдыхом. Он осторожно принюхался к чаю и крайне неуверенно сделал первый глоток. Чай оказался вкусным, даже несмотря на острый привкус крововосстанавливающего зелья.

— Я не тебе, Ремус, я — Питеру. Они повелись?

— Нисколько, — грустно вздохнул Петтигрю. — Но Паркер сделала нам интересное предложение.

— От которого невозможно отказаться?

— Ну… скажем, она шантажирует Ремуса, прикрываясь дружбой, — Питер хмыкнул, — говорит, что поведает нам что-то об АВ, если Ремус расскажет ей о своих ночных прогулках.

— Отлично! Лунатик, давай ты быстренько поведаешь Эмили о том, что ты милая лохматая собачка, и мы, наконец, перейдем к делу, а?

— Я не буду ей ничего рассказывать, — мрачно возвестил Люпин.

— Ну что ты уперся? Она же твой друг, в конце концов. Если мы приняли тебя, почему бы и ей не сделать то же самое? А если она тебя отвергнет — неужели ты будешь убиваться из-за какой-то там девчонки?