A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Интересно, знал ли Дамблдор о том, что происходит? О том, что Джеймс принял решение следить за слизеринцами, за Регулусом в особенности. О том, что Сириус полностью поддержал его в этом, лишь упрямо сжав губы и неопределенно покачав головой, когда Джеймс аккуратно напомнил Блэку, что Регулус — его брат. Знал ли Альбус — а Джеймс больше не мог называть директора так, как прежде, больше не чувствуя того уважения и слепого восхищения — что Сохатый и Бродяга уже почти придумали план? Что они намерены подобраться к Волдеморту и отомстить. И пусть у них и не выйдет убить его, но достать ближайших сторонников Лорда и попортить им крови они смогут. Малфой и Блэк были их целью — две самые древние чистокровные семьи и две самые большие проблемы.

Джеймс больше не верил Дамблдору. Семь лет! Семь лет они вели вялую, никому незаметную войну с Волдемортом, чтобы в итоге получить полномасштабную революцию в ближайшей перспективе. Большая политика. Ха!

Джеймс был упрям, и увещевания директора больше не действовали на него. Поттер прекрасно понимал, почему Дамблдор действует окольными путями, скрывая свои действия и опасаясь переходить к решительным поступкам. Он — директор школы, уважаемый волшебник, состоящий в Визенгамоте, и рискни он сказать что-то против министерства, может потерять не только свой пост. Он разом утратит ту власть, которая сейчас так необходима Ордену Феникса, чтобы оказывать хоть какое-то противостояние Волдеморту. Чтобы столь отчаянно рисковать, нужна более веская причина, чем какой-то несуразный Темный Лорд и кучка его сторонников, которые толком и не проявляют себя. А Джеймс — всего лишь незаметный студент седьмого курса, до которого никому нет дела. Даже если его поймают, никто не сможет обвинить в этом Орден, а если же он сможет добиться цели… Альбусу ничего не останется, как одобрить действия Джеймса. Но сидеть и ждать конца седьмого курса? Чтобы потом Дамблдор снова сказал ему, что Джеймс слишком порывист и горяч, чтобы действовать в одиночку? Увольте!

A&B… A&B удивительно вовремя напомнили о себе, неожиданно развернув наступление в сторону Эмили и Люпина. Джеймс был удивлен. Люпин еще в тот злополучный матч показал себя на поле, как рассудительного и уверенного в себе волшебника. Все едкие комментарии метлы он игнорировал с поистине железным спокойствием. Ну а то, что A&B тронет Эмили… Конечно, неизвестные шутники не могли подозревать, что Эмили Паркер и является тем самым «корнем зла», кто затеял всю эту игру, но отчего-то мародеры так свыклись с этой мыслью, что каждый был уверен — Беата и Эмили неприкосновенны. А теперь, когда на линии огня оказались Эмили и Люпин, Джеймс мог спокойно уйти в тень и заниматься своими делами. Если бы мог, он бы сказал A&B спасибо, хотя еще месяц назад был готов порвать их на клочки.

Поттер поднялся с земли, отряхиваясь от снега и поплотнее закутываясь в шерстяную мантию, и задумчиво оглянулся. Принц, нахохлившись и сложив крылья, неотрывно наблюдал за ним, будто бы проверяя, не натворит ли Джеймс глупостей.

— Не беспокойся, друг, — усмехнулся Поттер. — Я сама невинность.

Принц только с сомнением ухнул, но через мгновение, расправив свои могучие крылья, взлетел. Можно было подумать, что он собирается доложить о происходящем своему первоначальному хозяину, но Джеймс почему-то был уверен — в этот раз A&B правда хотели помочь, не пытаясь подставить Поттера или подшутить над ним.

***

— Где Ремус? — менторским тоном спросила Эмили, вносясь в гостиную Гриффиндора мимо разнесчастного ученика, так некстати проходившего через портрет.

— Эмили, ты не ошиблась башней? — лениво отозвался Блэк. От него пахло дорогим виски и качественным табаком — привычный для него запах в последнюю пару недель. Осталось только удивляться, где Сириус берет деньги.

— Нисколько! Он снова прячется от меня!

— Полнолуние, — прошептал Питер и подвигал бровями, словно говоря: «ну, ты же понимаешь».

— Ну надо же, как оно внезапно приключилось! И главное, как удобно! А это что? — Эмили воззрилась на странного вида конверт: на нем были изображены два оленя, разделенные композицией из черного щита, короны и шлема со знаком бесконечности, под щитом вилась надпись «Cavendo tutus».* На еще одном, рядом лежащем, конверте не наблюдалось никаких узоров помимо золотистой литеры «S». Паркер, невзирая на возмущение Блэка, наклонилась и ловко схватила оба письма.

— Так-так-так… — задумчиво протянула она. — И миссис Спринклс, и госпожа Кавендиш умоляют тебя присмотреть за Беатой, Сириус? — Эмили усмехнулась.

— Я не понимаю, — как-то тускло произнес Блэк. — Не понимаю, что происходит в этом дурдоме. Мать Беаты, бабушка Беаты… а прабабушка у нее есть? Или какая-нибудь четырехюродная племянница? И почему они все обо мне знают?!

— Нет, Сириус, — успокаивающе сказала Паркер. — Только пять сестер и семеро братьев.

— Семеро… Семеро братьев?! Семеро здоровых лбов, которые выбьют из меня дух, если я что-то сделаю их драгоценной сестричке?!