99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Странная метаморфоза произошла с еще одним художником, который оказался в России также еще во времена правления Петра. Это был довольно известный французский портретист Луи Каравакк (1684–1754). В Россию он приехал мастером рокайльного портрета. Его первые работы, когда он писал детей Петра, отличались камерностью и даже некоторой фривольностью. Во всяком случае, он изобразил, например, юную Елизавету Петровну в виде Дианы, нагой и возлежащей на царской горностаевой мантии. Но, прожив некоторое время в России и приноровившись к запросам заказчиков, Каравакк начал писать типичные парадные барочные портреты, на которых царствующие особы представали в официальной обстановке и при всех регалиях. Вообще, стиль рококо следует в истории искусства за стилем барокко, а некоторые исследователи даже считают, что рококо – это завершающая стадия барокко. Так что такой регресс в творчестве одного художника – довольно исключительное явление. Зато можно сказать, что Каравакк прекрасно адаптировался в России.

Еще один из иностранных художников, саксонец Иоганн Готфрид Таннауэр (фамилия иногда переводится как Данхауэр) (1680–1737), приехал в Россию в 1711 году, проработал в Петербурге 26 лет и там же и умер. Его карьера сложилась вполне успешно, он был востребован при всех правителях, начиная с Петра I и кончая Анной Иоанновной. Таннауэр был мастером парадного барочного портрета в лучших европейских традициях XVII века, и его работа пришлась по душе еще несколько варварскому в своих вкусах русскому обществу, ценящему пышность, торжественность и великолепие.

Имена Каравакка и Таннауэра более всего известны среди художников, приглашенных Петром в Россию, но таких мастеров было больше. Среди них, например, швейцарец Г. Гзель, Ф. Пильман, Б. Тарсиа. Также в Россию при Петре были приглашены архитекторы Доменико Трезини (1670–1734) из Швейцарии, Кристоф Конрад (ок. 1670 – после 1746) из Саксонии, Теодор Швертфегер, Андреас Шлютер (1660–1714) и многие другие архитекторы, скульпторы, граверы, резчики по дереву, в общем, все те, кто должен был способствовать превращению петровской новостройки в прекраснейшую из европейских столиц.

Но все же гораздо бо́льшие надежды Петр I возлагал на русских художников, отправленных учиться или стажироваться за границу. Например, в 1716 году в Италию поехал уже известный к тому времени русский мастер Иван Никитин (1680–1742 (?)) вместе с братом Романом (1691–1753) и еще двумя пансионерами. Никитин отправился именно на стажировку, до этого он прошел неплохую школу у голландского гравера Адриана Шхонебека, работавшего при Оружейной палате. Там же, как предполагают некоторые исследователи, Никитин учился и у русских мастеров парсуны. Его ранние портреты настолько впечатлили Петра I, что он выделил средства на заграничную поездку Никитина («со товарищи»).

В Италии Никитин прожил около четырех лет. Он побывал в Риме, где копировал некоторые знаменитые полотна в Ватикане, затем посещал Академию художеств в Венеции и учился в мастерской Томмазо Реди, профессора Флорентийской академии художеств.

В 1720 году по приказанию Петра I братья Никитины вернулись и продолжили работать в России. Заграничные успехи Ивана Никитина настолько впечатлили царя, что он даровал художнику звание «гофмалера», то есть придворного живописца, выделил участок земли для строительства дома недалеко от своего дворца и пожаловал преимущественное право писать портреты царских особ.

Впрочем, фортуна в нашей стране – вещь переменчивая, и во времена Анны Иоанновны Иван и Роман Никитины оказались участниками придворных интриг и заговоров, попали в опалу, а затем и вовсе были арестованы и шесть лет провели в Петропавловской крепости, пока шло следствие. Затем их сослали в Тобольск, где братья находились до 1742 года, когда на престол взошла Елизавета Петровна, помиловавшая своим указом всех жертв предыдущего режима. В том же году Никитины выехали из Тобольска назад в Петербург, но вернуться смог только Роман. Судьба Ивана остается невыясненной. Предполагается, что по дороге он заболел и умер, но где именно и когда, до сих пор неизвестно. Роман Никитин прожил до 1753 года, написал еще некоторое количество картин, но уровень его дарования был гораздо более скромен, нежели у брата.

Практика зарубежных стажировок продолжилась и с созданием Академии художеств (1757), когда выпускник, получивший большую золотую медаль, вместе с наградой приобретал возможность (прежде всего финансовую) стажироваться за границей, например в Италии. И эта традиция сохранялась вплоть до начала XX века.