90 последних лет

Разгорающееся начало нового январского дня было холодно и богато на росу. Маленькая сипуха, сидя на одиноком кривом дереве, упрямо росшем посреди травяной долины, встряхнулась и с золотисто-струйчатых перьев полетели во все стороны алмазные капли росы, отсвечивающие розовым цветом восходящего солнца. Характерно быстрым движением всех совиных она развернула белую мордочку в форме сердца и посмотрела на почти готовое гнездо, устроенное в расщелине древесного ствола, из травы, мелких веток и клочков ее собственного белоснежного пуха. Удовлетворенно заклекотав, сипуха расправила крылья и захлопала ими, перед тем как отправиться в гнездо на дневной сон. Однако в последнее мгновение, что-то помешало ей, чуткий слух птицы засек необычный шум: шелест мокрой травы и приглушенный рокот доносящийся из длинного, многокилометрового распадка на краю которого и росло ее дерево. Вытянув голову на подвижной шее, она сперва увидела, как оттуда навстречу пробежал десяток испуганных полевых мышей, пара хорьков и даже крупный заяц, а через минуту в поле зрения появился диковинный двуногий зверь, темный от грязи. Непуганая птица никогда не видела людей поэтому не расценила двуного как источник опасности даже когда странное существо подобралось вплотную к ее дереву и обмотало вокруг железный трос с крюком на конце, бормоча проклятия утреннему холоду. Махнув рукой человек, отошел в сторону и в овраге что-то взревело, дерево вздрогнуло от мощного рывка натянувшегося в струну троса, спугнув маленькую сову с ветки и обдавая все вокруг желтыми мокрыми листьями. А затем словно из-под земли в небо ударил мутный свет фар, и разбрасывая грязь и изрыгая дым, на поверхности показалось металлическое чудовище, которое выбиралось из грязевой ловушки оврага наматывая трос лебедки на барабан, закрепленный в бампере. Невиданная машина встала на дыбы в верхней точке подъема, а затем взбрыкнула двигателем и тяжело перевалившись на стальных гусеницах выбралась наконец через край оврага на мягкую равнинную почву. За ней, цепляясь за траву и оскальзываясь на крутом подъеме, устало поднималась пара десятков человек неотличимые друг от друга из-за покрывающей их черной жижи.

Среди них была и Мия, которая, оказавшись наконец на открытой местности, с удовольствием вдохнула утренний степной воздух, показавшийся ей таким свежим после сырого воздуха распадка. Ужасно болела шея, ощупывая пальцами позвонки девушка даже обнаружила несколько больших шишек, сковывающих движения головы и давящих на мышцы.

      «Немудрено заработать такое если сотню раз приложишься головой об потолок кабины», – подумала Мия, разминая больное место и вспоминая как она, скрючившись сидела в тесной железной будке больше суток практически не шевелясь, пока болотоход упорно пер по целине осенней долины.

Вокруг нее люди рассаживались в траву умывая лица из поясных фляг с водой. Вид у всех был более чем жалкий, ведь путь беглецов протекал вне каких-либо дорог: десятки километров по болоту с его затхлой вонью и потоками мутной обжигающе ледяной воды которые в наступательном порыве болотохода иногда перелетали через капот и округлую крышу прямо в кузов, на съежившихся там людей, затем бесконечные косогоры долин, спуски и подъемы, ямы и русла мелких ручьев, все это болезненными ударами передавалось через примитивную дубовую подвеску машины прямо на кости и внутренние органы несчастных пассажиров. Ну и наконец, как вишенка на торте тридцатикилометровый бросок по дну грязного сырого распадка полного вязкой глины и воды от стекающих по его стенам потоков, где машина периодически застревала и всем приходилось спешиваться чтобы снизить ее вес.

Отовсюду до нее долетали реплики приходящих в себя людей, отчетливо слышался как всегда недовольный голос Влада, Риф бродил, неподалеку прикидывая вслух расстояние до их поселка, а некоторые лишившись остатков сил в непростом путешествии просто молча лежали, вытянувшись во весь рост на холодной земле.

– Оххх, и погнал же его черт в этот овраг! – слышался раздраженный тон Влада.

– Хоть и сырой, зато живой! Незаметно пройти добрых тридцать километров по плоской как блин равнине дорогого стоит – возражал ему кто-то из погорельцев.

– Ноги не держат уже и мутит словно по морю в шторм плыли… Хоть бы нас приняли поскорее дали выспаться и обсохнуть – жалобно произнесла молоденькая девушка, спасенная Рифом в памятную ночь от рук насильников.

– Все лучше, чем достаться бандитам и сидеть с ошейником на шее – вторил ей сухонький мужичок на что девушка улыбалась и устало кивала в ответ.