8cf5dd0af9114105c680adb811826a57

После того, как прогремел выстрел и Хамберт бесформенной тушей рухнул на пол, Роберт нагнулся над его телом, чтобы проверить пульс. Чейз сразу понял, что Грэм мёртв, и когда он, абсолютно равнодушный к участи больного ублюдка, уже собрался отвернуться и осмотреть карманы Хамберта на наличие хоть каких-то подсказок, его взгляд зацепился за нечто противоестественное. Роберт вновь нагнулся над трупом, сомневаясь, не привиделось ли ему чего в тусклом свете отброшенного в сторону фонаря.

Но нет, не привиделось. Кожа вокруг глаз была сильно воспалена.

Осторожно, чтобы не заляпаться кровью, Чейз дотронулся до виска Хамберта, оттягивая вверх левое веко и обнажая налившийся кровью, будто варёный, глаз. Роберт прищурился, продолжая осмотр. Кожа вокруг рта тоже была повреждена, и если раньше перепачканное лицо Хамберта наталкивало на мысли о том, что он, обезумев, буквально вгрызался в свою жертву зубами, словно волк, то теперь становилось понятно: это его собственная кровь.

Роберт наклонился ближе, но тут же отпрянул: от едких испарений, исходящий от лица Хамберта, заслезились глаза. Химикаты. Грэма лишили возможности видеть и говорить. И да, он действительно обезумел. Но обезумел от боли.

Свои мысли Чейз оставил при себе, так и не осмелившись озвучить их при выбитой из колеи Оливии. А после, уже на допросе в больнице, он обронил всего несколько туманных фраз, не желая делать какие-либо конкретные выводы вслух: Роберт хотел отделаться от агентов, торопясь попасть к Габби. Тогда ему казалось, что ФБР не так уж и обязательно выслушивать теории обычного гражданского, который сам, возможно, находился под подозрением. Тем более, что судебно-медицинские эксперты сами всё за него сказали бы, пусть и гораздо позже.

Но теперь, когда всплыли подробности о замешанном во всём этом дерьме Буте, Роберту самому захотелось ускорить процесс.

В ночь, когда пропала Эмма и, как выяснилось, Хамберт, они с Доусон ужинали «У Тони», куда и заявился пьяный Бут, который, если верить шепоткам горожан, надрался в «Роджере». После той ужасной сцены, что детектив закатил в ресторане, он, обуреваемый яростью, вполне мог пойти мстить Чейзу, решив отыграться на Эмме. Заодно заметая следы и подставляя Кэссиди по всем статьям: Бут наверняка знал, как можно было пробраться в охраняемый дом Кэссиди, не попавшись на глаза федералам, и прекрасно знал, что телефоны в особняке Голда прослушиваются. Он вообще много что знал о расследовании. Оставалось теперь только выяснить, что именно он знал о Джульетт и почему это было так важно для самого Кэссиди.

Роберт уже почти дошёл до конца коридора и, если верить растущей иерархии должностей на дверных табличках, до обители доктора Бёрк, когда вдруг кто-то схватил его за плечо и, рывком развернув к себе, пнул коленом в живот, а затем силой втолкнул в один из кабинетов.

Пролетев через комнату, Роберт врезался в стол, попутно смахивая с него на пол что-то тяжёлое. Тем временем неизвестный подскочил к нему сзади и приложил головой о деревянную столешницу. Чейз наугад лягнул ногой воздух и угодил в цель: в колено.

Стараясь игнорировать боль и головокружение, Чейз выпрямился, развернулся и выбросил вперёд кулак, заехав противнику в ухо и на какое-то мгновение выбив его из равновесия. Этого оказалось достаточно, чтобы наконец разглядеть нападавшего.

Не Бут. Вэйл.

Но прежде чем Роберт успел переварить произошедшее, Вэйл, вновь шагнув к нему, нанёс очередной удар — на этот раз в челюсть. Чейз в ответ врезал ему по повреждённому уже раз колену и, пользуясь тем, что этот гад, охнув и схватившись за него руками, ослабил защиту, ударил Виктора в лицо.

Из носа у Вэйла тут же хлынула кровь, и он отшатнулся назад. Чейз инстинктивно подался за ним, но это было неверное движение. Снова. Он повторил одну и ту же ошибку во второй раз за ночь: сначала с Кэссиди, теперь с Вэйлом.

Но понял он это слишком поздно. Лишь в тот момент, когда острие скальпеля вонзилось в его грудь.

Вэйл, утирая с лица кровь, криво усмехнулся и отступил на шаг назад. Чейз опустил глаза, отстранённо отмечая, как быстро по рубашке расползается липкая бордовая субстанция.

В ту секунду он испытывал не боль, а холод и шок.

Роберт попытался что-то сказать, но наружу вырвались лишь какие-то обрывки звуков. Попытался крикнуть — издал лишь хрип.

Стало темнеть.

Он вдруг осознал, что каким-то образом оказался на холодном кафельном полу, а под ним растекалась лужа горячей крови. Его крови.

Боли так и не было. По телу расползалось тягучее онемение. Он понимал, что должен встать, но не мог.

Часть его сознания металась у белой доски, нервно вертя в руках маркер и выкрикивая слишком длинные и слишком непонятные слова. Эта та его часть, что пыталась бороться. Но вскоре и она захлебнулась в густой темноте, так и не сумев поставить верный диагноз.