- 8

- Я слышала, что у них жёсткий отбор. Не легче, чем в музыкальное агентство.

- Неправда, что нужно быть красивой для того, чтобы стать стюардессой! Я знаю одну

стрёмную девчонку, которая получила эту работу. В авиакомпании достаточно пройти обучение,

и тебя берут. Просто у некоторых людей слишком завышенные стандарты, которые они

предъявляют другим. Поэтому так о стюардессах и говорят!

- Ну, не знаю. Может, что-то изменилось за то время, как я об этом слышала. Но всё равно, эта

ЮнМи ведёт себя слишком высокомерно. Она могла бы быть поскромнее.

- Да. Даже не попыталась ни с кем познакомиться. Странно так.

- Наверное, считает себя выше всех.

- Да. Звездой.

- Посмотрим, как она будет выглядеть на батле. Ты слышала, что ЁСыль агитирует всех

голосовать против неё?

- Нет, онни. Она тебе сама сказала об этом?

- Нет, но я слышала. Может, так и не честно, но когда я смотрю на задаваку ЮнМи, думаю,

что это будет правильно.

- Думаешь?

- Я буду против. Думаю, это даже пойдёт ей на пользу.

- Тогда я тоже, против!

(Школа Кирин, учительская)

- Эта новенькая, - держа в руке бумажный стаканчик с кофе, возбуждённо делится

впечатлениями учитель музыки с коллегой, - это что-то невероятное! Она уже пишет музыку!

Представляешь? Классику! И как пишет!

Собеседник в ответ взирает на учителя музыки со скептическим выражением на лице.

- Тебе нужно обязательно послушать, как она играет! Великолепная техника! Словно у неё лет

пятнадцать практики за спиною, а не полгода занятий, как она говорит.

- Полгода? - удивляется собеседник, - Чему можно научиться за полгода?

- Вот и я о том же! А она играет так, что хоть прямо сейчас её можно отправлять на конкурс

пианистов!

- Да? И как же зовут это юное дарование?

- Пак ЮнМи!

- Пак ЮнМи… – задумчиво повторяет собеседник, видимо давая себе установку на

запоминание.

- Пак ЮнМи? - услышав знакомое имя, привстав со стула, выглядывает поверх перегородки

учитель японского языка, - Это вы про новую девочку говорите? Которая поступила к нам с

опозданием?

- Да, госпожа Катигава, - повернувшись к ней, вежливо отвечает учитель музыки, - о ней.

- Замечательная девочка, - выпрямляясь в полный рост в своём «отсеке», говорит госпожа

Катигава, - прекрасно владеет японским, пишет хоку. Мне очень понравились её стихи.

Неожиданно взрослые, я бы сказала. Сдала Нихонго норёку сикэн по первому уровню. Набрала

девятьсот девяносто один балл и получила золотой сертификат.

(Нихонго норёку сикэн - экзамен по определению уровня владения японским языком,

проводимый среди лиц, для которых он не является родным. Первый уровень теста

предполагает свободное владение языком. Прим. автора.)

- Ничего себе! - неподдельно изумляется учитель музыки и делает предположение, - Она жила

в Японии?

- Представьте себе – нет! - с явным удовольствием отвечает Катигава, - Сказала, что ни разу

ни была за границей!

- Как же это у неё так получилось? - сам себе, вслух, озадачено задаёт вопрос учитель музыки.

- Мне тоже это интересно, - отзывается Катигава-сама.

(Школа Кирин, подвальное помещение, склад)

- Сонсен-ним, простите меня, я была невнимательна…

Кладовщик неодобрительно смотрит на кланяющуюся девушку, которая притащила «сдавать»

порванный ею барабан.

- Даже не знаю, как это получилось…

Кладовщик – пожилой кореец в неважном настроении – смотрит, поджав губы на то, что ему

принесли, не торопясь принимать обратно испорченный инструмент. Я тоже смотрю на

невезучий чангу. Судя по форме повреждения, похоже, на него просто сели сверху, перепутав с

табуреткой. Вот он и лопнул…

- Наверное, кожа сильно натянулась, - уверенно вешает лапшу на уши девушка, - воздух был

слишком сухой, кожа высохла ещё, и от натяжения - лопнула, сонсен-ним… Сонсен-ним,

замените, пожалуйста… А то мне играть не на чем…

Сухо?! Слишком сухо?! Да тут каждый день дождь идёт! Смоет скоро всё тут ко всем чертям!

Между тем девушка смотрит на дедушку взглядом, в котором присутствует одновременно и

честность, и мольба. Пожалуй, мне никогда не повторить такой взгляд. Это надо быть женщиной

от рождения, чтобы уметь так смотреть.

Кладовщик, не говоря ни слова, берёт сломанный чангу, нагибается, ставит его у себя за

стойкой вниз, на пол, затем идёт вглубь склада и приносит новый барабан.

- Последний целый, - говорит он, ставя его на стойку, - больше за новыми не приходите. Пока

не починю всё, что вы сломали, - ничего не дам.

- Ой, спасибо, сонсен-ним! Вы такой замечательный человек! Я Вам так благодарна!

Прижимая к себе барабан за его «узкую талию», пятясь задом и кланяясь, просительница,

получив нужное, исчезает в дверном проёме лестницы. Тоже чисто по-женски. Раз! И нету…

Ничего нету! Остался только сломанный барабан… На память…

- Ну, а ты чего? - недовольно спрашивает меня хозяин склада, переводя взгляд с опустевшего