6b15ad8a063dbf87117dd400b69144d1

- Ну же, - воскликнул Найт. - Неужели у вас нет никакого мнения об этой пьесе?

Впервые в жизни я начал понимать, что девять из десяти критиков не способны судить об оригинальном произведении. Они живут в некоем тумане, ждут поводыря, который укажет им путь, и поэтому любят обсуждать новые пьесы с каждым встречным и поперечным.

- Я еще не видел пьесу целиком, - ответил я. - Я не был ни на одной репетиции, но пока могу сказать, что это - самая лучшая комедия, написанная по-английски, не так ли?

Огромный господин отшатнулся и уставился на меня, а потом разразился смехом.

- Хорошенькое дельце, - расхохотался Найт грубо и невесело. - «Веер леди Уиндермир» лучше любой из комедий Шекспира! Ха-ха! «Более блестящая!». Хо-хо!

- Да, - настаивал я, возмущенный его пренебрежением. - Она смешнее и остроумнее, чем «Как вам это понравится» и «Много шума из ничего». Как ни странно, она выше этих пьес и по интеллектуальному уровню. Я могу сравнить эту пьесу лишь с лучшими произведениями Конгрива, и считаю, что она - лучше.

Неодобрительно или гневно хрюкнув, огромный представитель прессы развернулся и ушел, дабы разделить свое возмущение с одним из собратьев.

В зале присутствовала избранная публика, лучшие умы Лондона, намного превосходившие среднего журналиста, их вердикт: это - самая интересная и блестящая пьеса. Хотя юмор часто был искусственным, построение пьесы свидетельствовало о редком мастерстве владения сценическими эффектами. Оскар Уайльд наконец-то оседлал своего коня.

В конце вызвали автора, Оскар вышел перед занавесом. Весь зал встал, его приветсовали бурными овациями. Он улыбался, держал между пальцев сигарету, полностью владея собой и публикой.

- Леди и джентльмены, я очень рад, что вам понравилась моя пьеса. (См. Приложение «Критика Роберта Росса»). Я уверен, вы оцениваете ее достоинства столь же высоко, как я.

Зал взорвался смехом. Юмор пьесы неделю был истинным чудом Лондона. Люди не говорили ни о чем другом, кроме «Веера леди Уиндермир». Остроты из пьесы передавали из уст в уста, словно скандальные сплетни. Громче всех аплодировали несколько умных евреек, и, как ни странно, один шотландец. Мистер Арчер, знаменитый театральный критик "The World", был первым и единственным журналистом, который признал, что эта пьеса - классика благодаря своим «подлинно драматическим качествам». Благодаря миссис Леверсон смешные цитаты обрели популярность - кто бы мог подумать - в "Punch", и из любимца интеллектуального Лондона Оскар Уайльд быстро превратился в его кумира.

Пьеса стала интеллектуальным триумфом. На этот раз Оскар добился не просто успеха, а еще и одобрения самых блестящих умов. Почти все журналисты-критики были против него, они были просто смешны в своей безмозглой ограниченности: "Truth" и "The Times", выливали потоки пуританского яда. Но думающие люди встали на сторону Оскара. Его озарял ореол славы, аромат славы щекотал его ноздри и делал его более очаровательным, более беззаботно веселым и остроумным, чем когда-либо. Оскар словно сидел на горной вершине, солнечные лучи играли в его волосах и заставляли гореть глаза. Но миазмы адского тумана поднимались всё выше и выше, окутывая его.

ГЛАВА X— ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ЛОРДОМ АЛЬФРЕДОМ ДУГЛАСОМ

«Ты ведешь меня, словно агнца на заклание,

С музыкой и венцом смерти

К моей погибели вечной».

Джон Уэбстер, «Белый дьявол»

«Вееер леди Уиндермир» стал настоящим успехом во всех смыслах слова, пока шла постановка, Лондон лежал у ног Оскара. Несколько дверей оставались для него закрыты, но теперь он мог себе позволить посмеяться над своими критиками, называл их старомодными старикашками, говорил, что у них - не десять заповедей, а миллион запрещенных грехов и персон нон-грата, поскольку осудить всегда проще, чем понять.

Помню, однажды за обедом Оскар говорил особенно блестяще, а в конце рассказал историю, теперь опубликованную в его собрании сочинений под названием «Флорентийская трагедия». Оскар рассказал историю превосходно, в устной форме она оказалась намного эффектнее, чем в письменной. Знаменитый актер, которого заставили выслушать пьесу, выставил себя посмешищем, повернувшись к Оскару почти спиной. Но после обеда Уилли Гренфелл (сейчас - лорд Десборо), образцовый английский спортсмен, отличающийся величайшей интеллектуальной честностью, подошел ко мне и сказал:

- Оскар Уайльд - самый удивительный и очаровательный из людей, блестящий рассказчик.

Тут к нам подошел г-н К. Х. Этот человек бывал всюду и всё знал. У него были вкрадчивые и раболепные манеры, он всегда говорил с заискивающей улыбкой и для всех находил доброе слово, особенно - для женщин. Он был холостяком, ни к кому не питал никакой привязанности. К моему удивлению, он подхватил похвалу Гренфелла и рассыпался в лирических дифирамбах.