666 женщин Лешего

Юная вьетнамка – помощница хозяйки торгового лотка с напитками и мороженым, увидев бурную растительность на груди Юрия, уставилась на неё удивлёнными глазами. Затем, показав пальцем на Юрия, произнесла, смеясь:

– Кхи.

– Что она сказала? – спросила Фелиция.

– Не знаю, – пожал плечами Юрий и поинтересовался у девчушки на английском, что её в нём так рассмешило.

Юное создание что-то пролепетало в ответ, но ни Юрий, ни Фелиция не смогли перевести её изречение.

– Она сказала, что ты – обезьяна, – послышался неожиданно голос Мишки позади. Увидев отца, они с Митькой прекратили купание и устремились на встречу с ним. Дети скрытно крались к отцу со спины, чтобы напугать его, но сделать этого им не удалось. Пришлось обнаружить себя раньше времени.

– А ты откуда знаешь вьетнамский язык? – удивился Юрий познаниям сына.

– Девочка сказала лишь одно слово по-вьетнамски – кхи, обезьяна, значит. А так она говорила с вами по-английски, – с гордостью пояснил Мишка.

– И ты всё понял, что она сказала?

– Да, она попросила у тебя разрешения потрогать волосы на твоей груди и ждёт, когда ты позволишь ей это сделать, – с невозмутимостью перевёл сын. – А ты даже не хочешь ей ответить. Тебе жалко, да? Дай ей потрогать, не убудет ведь у тебя.

Родители были шокированы высказыванием сына, их глаза чуть не выкатились из орбит от крайнего удивления.

– Ты ничего не перепутал? – строго спросила Фелиция.

– Нет, – твёрдо заверил Мишка и заговорил с девчонкой по-английски.

– Она ни разу не видела большого волосатого мужчину, – перевёл Мишка. – Во Вьетнаме все мужчины маленького роста и не имеют волос на теле.

– Ну, раз такое дело, то пусть подходит, потрогает, – снисходительно сказал Юрий. – Я разрешаю. Переведи.

Когда Мишка перевёл, девочка, не веря до конца в полученное разрешение, робко приблизилась к русскому великану и остановилась в нерешительности.

– Ну, чего ты замялась? – спросил Юрий, наклоняясь к ней. – Потрогай, раз очень хочется.

Девочка, осмелев, несколько раз провела своей ручонкой по волосам, ласково произнося слово «кхи», а затем дернула напоследок клочок волос и отбежала к лотку, восторженно лопоча по-своему взрослой хозяйке. Та повернулась к Орловым, сложила ладони вместе и поклонилась, вероятно, извиняясь за поступок девочки и благодаря одновременно за снисходительность к ней.

– Устроили зверинец, – проворчала Фелиция и шепнула мужу на ухо, чтобы не слышали сыновья: – Ты выглядел, как великовозрастный клоун. Тебе не совестно, отец благородного семейства?

– Я всего лишь снизошёл к просьбе любопытной пионерки дружественной нам страны, – ответил с улыбкой Юрий. – Выступил достойным представителем от имени всего славянского народа.

Фелиция поманила мужа пальцем, чтобы тот вновь наклонился к ней.

– Шут ты гороховый, Юра, а не представитель славянского народа, – проговорила она тихо. – У тебя уже вся голова белая, а ты всё ещё готов играть в казаков-разбойников.

– Я хорошо сохранился, дорогая, – ответил Юрий. – А главное – я очень люблю детей.

Юрий посмотрел на своих сыновей и громко произнёс:

– Что притихли, краснокожие? Перед вами стоит вождь апачей – Большой Дракон! Готовы ли вы пойти за ним на сражение с морской стихией? Да или нет?

– Да-а! – дружно крикнули Мишка с Митькой.

– Юра, они только что вылезли из воды, – попыталась остановить мужа Фелиция. – А на календаре ноябрь месяц.

– Фиса, это в России ноябрь со снегом и пургой, а во Вьетнаме он жарче российского июля, – возразил Юрий. – Бегом за Большим Драконом, краснокожие!

– Ура-а! – прокричали мальчишки и понеслись за отцом к морю.

Фелиция с любовью и обожанием посмотрела им вслед.

«Как хорошо, что я встретила тебя, мой Юрочка, – подумалось ей. – Если бы не ты – не было бы у меня этих славных сыновей, не вышла бы в свет книга «Исповедь отшельника», не стала бы я благодаря ей известной писательницей, не издала бы вслед за нашумевшим романом ещё три не менее известных книги о героических подвигах десантников, сюжетами для которых стали твои воспоминания о войне в Афганистане. Да что книги – не было бы у меня семейного счастья и материнской любви, которые я испытываю сейчас, не было бы простой женской радости, наконец».

Фелиция расслабленно откинулась в шезлонге и закрыла глаза.       На некоторое время установилась тишина.

Туристический сезон на севере Вьетнама заканчивается в октябре, а в ноябре пляжи Халонга уже безлюдны и тихи. Одинокие продавцы фруктов и напитков в ожидании редких отдыхающих скучают и дремлют у своих лотков, надвинув на нос шляпу нон ла. И вдруг эта сонная тишина, ставшая для них уже привычной, неожиданно взорвалась пронзительно-восторженными воплями – так громогласно развлекались в море три самых любимых человека Фелиции Орловой – муж и двое сыновей.

Ей вдруг вспомнилось, что в этот праздничный день для коммунистов сто лет назад появился на свет ещё и Алексей Орлов – отец Юрия. Это он заложил частичку себя в фундамент её необыкновенного счастья. Свёкор, которого, к большому сожалению, ей не посчастливилось увидеть при жизни.