60-я параллель(изд.1955)

«Прощай, оружие!» — было написано на ее переплете.

— Гм! Вот это — да! Подходящее заглавьице! — пробормотал он. — Как раз ко времени.

Он поднял голову. Несколько обветшалый лозунг, белый на красном кумаче, приветствовал его с фронтона:

«К веселому пионерскому лету — будь готов!»

Подполковник постоял, посмотрел на этот лозунг нахмурясь, точно тщетно стремясь понять значение столь странных слов. «К веселому... пионерскому лету...» Непонятно что-то!.. Потом, чуть-чуть повернув голову, он прислушался к глухому гулу артиллерийского боя. Вот эти звуки были ему понятны, слишком понятны, — привычны. Это три батальона тридцатой авиадесантной опять атакуют южную окраину Смердей. Он только что сам был там. Его всего засыпало песком разрыва. Он почти оглох...

— Ну-ну, господин граф Дона-Шлодиен! — оправившись, пробормотал он. — Ну, погоди, голубчик! Повремени! Еще попомнишь!

Потом он сердито кашлянул. Ответом было молчание. Согнув палец, постучал косточкой по ставню. Ни звука.

— Эй, девушка! — крикнул он тогда уже нетерпеливо. — «Прощай, оружие!» Где вы тут?

Внутри дома послышались возня, шаги. Та же девчонка показалась на пороге. Теперь на ней были уже белая блузка и синяя юбочка; красота и порядок прически поддерживались при помощи красной косыночки. Она щурилась, но уже не зевала.

— А они ушли в Лугу; узнать, нет ли почты, — заявила она без особых вступлений, с любопытством разглядывая подполковника. — А мальчишки убежали куда-то.

— На мальчишек мне.наплевать! — не совсем вежливо отвечал Федченко. — Мне нужна ваша горбатенькая... Я вчера с ней договаривался.

— Так она на почте... Я одна... Я дежурю по лагерю, и читала. Но он стал долбить раму, и...

— Безобразие! — серьезно сказал подполковник. — Сейчас идет машина с моими. Она будет тут минут через пять. А пока вот что: вода у вас есть? Да, конечно, сырая... Эй, Панфилов, скоро дадите мне связь? Я же сказал Лункевичу, чтобы связь мне была к двенадцати и ни минуты позже! Так вот, девушка: воды, как можно больше воды! Похолоднее!

Через пять минут он сидел в большой, приятно полутемной комнате — бывшей лагерной столовой. Куст сирени лез ветками прямо в открытое окно. На столе красноармеец установил телефон; тотчас же телефон отчаянно, пронзительно зазвонил, точно только того и дожидался.

Подполковник нажал рычажок.

— Я! — мирно сказал он вполголоса. — Ну да, я; семьдесят второй. Да... А-сь? — рявкнул он вдруг так, что стоявшая посреди комнаты девчонка чуть не уронила синий эмалированный кувшин с водой. — Чего? А ты кто? Ах, ты — Розетка? Ну, тогда вот что, Розетка: дозвонись до Юпитера второго и скажи, что в ноль ноль... Эй! Эй! Розетка! Куда ты поскакала? Как там у вас? Сам вижу, что горячо. Сам только что был! Держитесь. Авось к вечеру полегче станет... — Он бросил трубку на аппарат.

— Ага, дорогая, вы тут? Давайте-ка! Ух, ну и вода! Вот это вода! И близко? И много? .. Надо бы наносить... Такая жара! Пить ночью войско будет беспощадно!..

Он с наслаждением опорожнил три стакана подряд.

— Отличная вода! Как же зовут вас, юная хозяйка? Как ваше имя?

— Марфушка, — пробормотала девушка, с опасением наливая четвертый стакан.

— Марфушка? Ну, нет: это отставить! — твердо сказал подполковник. — Фамилия как? Хрусталева? Вот Хрусталева — другое дело... Сколько же вас тут всего таких... Марфушек? Пятеро?.. Эх, дал бы я жару идиотам, которые вас здесь бросили! Эй, Голубев! Прежде всего давай, чего у тебя там есть съестного! Куда, куда, девушка? Садитесь тут... Будем завтракать. Впрочем, вот что: не в службу, а в дружбу — налейте-ка мне водички, умыться.

Он с наслаждением вымывал из ушей мелкий лужский песок, а Марфа Хрусталева одним глазом почтительно взирала на его крепкий, загорелый, запыленный затылок, другим с любопытством наблюдая за красноармейцем.

Солдат мгновенно внес в комнату деревянный ящик, раскинул по столу маленькую скатерку и вскрывал теперь на дальнем подоконнике консервные банки. Две? Нет, три! Даже четыре...

У Марфы потекли слюнки: Лиза Мигай строго берегла лагерные продукты «про черный день». Питались почти одним только щавелем.

— Гм, гм!.. Так где же всё-таки эта ваша горбатенькая пропадает? — говорил подполковник. — Да вы... того... Не стесняйтесь! Налегайте! Что мне с вами делать теперь, вот что надо решить. Не оставлять же вас так! Придется, видимо... — он задумался на минуту. — С юнцами вашими — проще: я их пока в комендантский взвод, — и дело с концом. А вот вас? Ну, вас лично... Голубев, слышишь? Вот девица, она тут всё знает: где вода, где дрова. Будет помогать тебе, — слышал?