6. Ружья стрелка Шарпа / 7. Война стрелка Шарпа (сборник)

Выкопать две могилы для своих Виченте поручил сержанту Мачедо и трем солдатам. Вторую лопату Шарп протянул Уильямсону:

– Отроешь могилу, и на этом твое наказание закончено. – Со времени стычки в лесу Шарп постоянно давал Уильямсону те или иные поручения, не оставляя смутьяну времени и сил на пакости, но теперь решил поставить точку. – А винтовку оставь здесь – она тебе не нужна.

Уильямсон взял лопату, бросил на землю винтовку и сопровождаемый Харрисом и Доддом направился вниз по склону, туда, где камней было меньше. Когда могила была готова, Харпер и Слэттери перенесли убитого и опустили в яму. Потом сержант прочитал короткую молитву, Слэттери склонил голову, а Уильямсон снова взялся за лопату. Додд и Харрис смотрели на французов, которые уносили своих убитых.

Харпер тоже наблюдал за французами:

– А что будет, сэр, если они доставят сюда мортиру?

– Тогда нам крышка, – сказал Шарп. – Да только, прежде чем ее доставят, много чего еще может случиться.

– Чего?

– Всего, – раздраженно бросил он. Откуда ему знать, что будет дальше и как все повернется. Подполковник мог убедить кого угодно, и только присущее Шарпу врожденное упрямство не позволило принять его предложение. Это да еще поведение майора Дюлона. – Может, я и ошибаюсь, Пэт. Все дело в том, что мне здесь нравится.

– Вам здесь нравится? – удивился сержант.

– Нравится, что мы отдельно, сами по себе. Не люблю армию. Я не против капитана Хогана, но остальных терпеть не могу. Мне лучше, когда надо мной никто не стоит. Здесь надо мной никто не стоит. Так что мы остаемся.

– Да, – согласился Харпер. – Наверное, вы правы.

– Ты действительно со мной согласен? – удивился Шарп.

– Конечно. Только имейте в виду, сэр, моя мама никогда не считала меня шибко умным.

Шарп расхохотался:

– Ладно, Пэт, иди да почисти винтовку.

Купер нагрел воды, и кое-кто из стрелков прополаскивал ею дуло винтовки. После каждого выстрела в стволе остается осадок из спекшегося пороха. Со временем нагар забивает ствол, и винтовку можно выбрасывать. Но горячая вода растворяет осадок. Некоторые, правда, верили в другие средства. Например, в мочу. Хэгмэн, ополоснув ствол горячей водой, прочистил его шомполом.

– Хотите, почищу вашу, сэр? – предложил он Шарпу.

– Это подождет, Дэн. – Лейтенант огляделся и увидел, что сержант Мачедо и его люди уже вернулись. А где его могильщики? Спустившись к северному редуту, Шарп увидел, что Харрис и Додд утаптывают землю на могиле Донелли, а Уильямсон стоит рядом, опершись на лопату. – Вы что, еще не закончили? Поторопитесь!

– Уже идем, сэр! – отозвался Харрис и, подобрав с земли мундир, вместе с Доддом зашагал к вершине.

Уильямсон взял лопату и вроде бы собрался последовать за ними, но вдруг повернулся и помчался вниз по склону.

– Господи! – Подбежавший Харпер вскинул винтовку.

Шарп остановил его. Не потому, что хотел спасти Уильямсону жизнь, а потому, что французы даже один-единственный выстрел могли счесть нарушением правил перемирия, и тогда гаубица вполне могла бы накрыть находящихся на открытом склоне Харриса и Додда.

– Вот же дрянь! – пробормотал Хэгмэн.

Уильямсон мчался так, словно ожидал выстрела в спину и хотел перегнать пулю. Шарп стиснул зубы. Уильямсон ему никогда не нравился, но в любом случае, когда дезертирует солдат, виноват всегда офицер. Офицера, конечно, наказывать не станут, а солдата, если поймают, расстреляют, тем не менее Шарпу от этого было не легче. В том, что так случилось, виноват только он сам.

Харпер, заметив состояние командира, но неверно истолковав причину, попытался его ободрить:

– Нам же без него лучше, сэр.

Додд и Харрис, ошеломленные случившимся, переглянулись, и Харрис даже повернулся, словно вознамерившись броситься вдогонку, когда Шарп окликнул его.

– Не надо было доверять Уильямсону эту работу, – с горечью пробормотал он.

– Почему, сэр? Вы ведь не знали, что он сбежит.

– Не люблю терять людей.

– Но вы ж не виноваты! – запротестовал Харпер.

– А кто виноват? – сердито бросил Шарп. Уильямсон уже добежал до французских позиций, и лейтенанту оставалось утешаться лишь тем, что он не смог унести с собой винтовку. – Нам всем надо укрыться. Эта чертова пушка долго молчать не будет.

Гаубица открыла огонь за десять минут до истечения срока перемирия, но, поскольку ни у кого на холме часов не было, эта французская хитрость осталась незамеченной. Снаряд ударился о булыжник под нижним редутом, срикошетил вверх и там взорвался свистящими осколками, один из которых врезался в приклад винтовки Додда, а остальные простучали по камням.