5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c

Лили зажмурилась – настолько у нее зачесались глаза. Мать молчала так долго, что она почти решила их открыть, чтобы посмотреть, не вышла ли та из комнаты. Но потом мама произнесла – негромким, ласковым голосом:

- Конечно, солнышко, - и Лили почувствовала, как лба легонько коснулись нежные губы; на мгновение ее окутал запах парфюма – потом зашуршал бумажный пакет, и мать ушла, забрав с собой ее покупки.

***

Когда Лили проснулась, в комнате начало темнеть. Пока она дремала, во-первых, успел наступить вечер, а во-вторых – к ней в рот запрыгнула жаба, забилась поглубже в горло и там застряла. В уши же, судя по всему, кто-то напихал ваты.

Эксперимента ради Лили попробовала застонать. Когда она в последний раз умудрялась так расхвораться?.. Она и забыла, насколько погано себя при этом чувствуешь. И все же та Сириусова еда из индийского ресторанчика была гораздо хуже. Лили тогда отравилась, и Гарри проорал всю ночь, потому что никто из мужчин не сумел его угомонить – от этого воспоминания ей захотелось смеяться и плакать одновременно.

Кто-то постучал в дверь и распахнул ее, не дожидаясь ответа. Лили сощурилась в полутьму; заходящее солнце отбрасывало на стену последний золотистый росчерк.

- Петунья? - прохрипела она.

- Мамуля решила, что тебе пора подкрепиться, - сказала размытая темная фигура отрывистым голосом сестры. Поставив что-то на прикроватный столик, Петунья чем-то звякнула и щелкнула выключателем настольной лампы, рассыпав по комнате пятна матово-желтого света.

- Который сейчас час? - спросила Лили, отталкиваясь от кровати, чтобы сесть. Голос прозвучал измученно и сипло. Есть совершенно не хотелось, но она была достаточно взрослой, чтобы понимать, что от пищи лучше не отказываться. Судя по пару над глубокой тарелкой, там был какой-то суп.

- Начало четвертого. Ты проспала два с половиной часа – если хочешь уснуть ночью, тебе уже хватит.

Петунья поставила поднос к сестре на колени и принялась ловко и почти суетливо наводить на нем порядок. Лили оставалось только похлопать глазами на это воистину королевское великолепие: тарелка стояла на подставке под горячее, ложка лежала на белоснежной салфетке. Чай тоже оказался выше всяческих похвал – безупречного светло-коричневого оттенка: Лили всегда наливала в него больше молока, чем чая.

- Просто изумительно, - сказала она сестре, взяв с подноса стакан с апельсиновым соком и осушив сразу половину, чтобы утихомирить першение в горле.

- Со стороны это сложным не кажется, - ответила Петунья пренебрежительно, но наметанное ухо Лили уловило в ее голосе нотки самодовольства.

- Я бы все так разложить не сумела.

- Вряд ли искусству сервировки учат… в том месте, - Петунья поджала губы, недовольно раздувая ноздри.

Лили ожидала, что сестра покажет спину после первого же упоминания о Хогвартсе – однако, к полному ее недоумению, та развернула стоявший у письменного стола стул с подлокотниками и уселась на него.

Решив, что лучше всего промолчать и съесть свой суп, Лили так и поступила. Петунья принесла ей куриный бульон – неужели сварила специально для нее? Как ни маловероятна была эта неожиданная забота о “чокнутой сестрице”, Петунья не стала бы готовить его на ужин – возможно, она варила курицу, и у нее остался лишний бульон?

- А где мама? - спросила Лили и поморщилась, надеясь, что сестра не воспримет эти слова как попытку обидеть.

- Я сказала ей оставаться внизу. Возможно, ты и не в курсе, - добавила она таким тоном, словно ничего другого от своей эгоцентричной сестрицы и не ожидала, - но мамуля в последнее время очень устает. Не хочу, чтобы она от тебя заразилась.

- И я тоже, - только и сказала Лили. Кстати об усталости: у нее не хватало сил, чтобы раз за разом опускать ложку в бульон, так что она отложила ее в сторону, поднесла тарелку ко рту и отпила большой глоток – к вящему шоку Петуньи.

“К черту все”, - подумала Лили. Она слишком утомилась, чтобы изображать вежливость – спросит то, что действительно хочет, и баста.

- Мама уговорила Северуса взять куртку?

- Да, - холодно сообщила сестра. Спрятавшись от нее за тарелкой, Лили закатила глаза.

Как ни странно, даже упоминание Северуса не заставило Петунью немедленно ретироваться. Лили пришла в недоумение. Не то чтобы она нарочно старалась рассердить сестру, о нет – похоже, это был природный дар, который в девять лет расцвел в ней за ночь вместе с магией. Ничто из того, что она говорила или делала, не могло быть правильным по определению, и Петунья это знала. Так отчего она не ушла, отчего осталась сидеть на стуле, чинно скрестив ноги в лодыжках и сложив на коленях руки?

- Лили, - начала Петунья, и Лили невольно вскинулась – таким необычным был этот тон. Ни раздражения, ни самодовольства, ни ехидства – просто тихий, серьезный голос. - Как давно ты… встречаешься с этим мальчиком?

Лили моргнула – один, два, три раза.

- Встречаюсь с кем – с Севом?

- Да, с ним, - взорвалась Петунья, мигом растеряв всю свою серьезность. - Или ты много с кем встречаешься? У вас что, так принято в этой вашей ненормальной школе?