4b55fc8a4c6b4bdbe1fe8aa3cc3fe021

Я не помню, как долго я продирался сквозь джунгли, окружавшие резиденцию клана. Лианы, деревья, удушающая жара, всё слилось в неразрывную круговерть, и лишь дождь, внезапно обрушившейся с неба потоками воды заставил очнуться от этого наваждения. И там, стоя среди струй дождя и мокрых стволов деревьев, я увидел сияние портала, зовущего меня к себе.

Его сияние обещало перемены, сулило надежду и обещало власть. В любое другое время я бы отвернулся от него, не раздумывая. Слишком все это похоже на обман, на приманку для глупцов, желающих сунуться туда. Но сейчас, в этот краткий миг помрачения рассудка, мне было все равно куда направляться, даже в Темные Миры. Я и на это был согласен: обрести быструю смерть в схватке с демонами не самый худший выбор в моей ситуации. Это лучше, чем медленное умирание в качестве изгоя. Поэтому, я позволил себе ответить на его зов.

Шепчущий вздрогнул, выныривая из глубин сна. Он не любил вспоминать о прошлом: горечь и боль от обиды не стали меньше, даже спустя века. Он не сумел ни забыть, ни простить родных. Разумом он понимал, что имеет гораздо больше, чем его брат. Одна только сегодняшняя сделка принесла ему больше власти и богатств, чем всё, что он мог бы, получить став властелином родного клана.

Кристаллы душ, магические артефакты и свитки заклинаний горкой лежали перед ним на столе. Он так и не успел их рассортировать, перед тем как уснул. Наг аккуратно провел по ним рукой – вот подлинная сила, та что останется с ним навсегда. Глупцы собирают карты, воюют и умирают ради них, не понимая, что эта сила обманчива. Если им повезет, и они смогут прожить достаточно долго, чтобы подняться к престолу Смеющегося Господина, то они утратят все. Разве может одно жалкое желание компенсировать утрату силы, собираемой веками?

Перестав быть игроком, завершив Игру Хаоса, ты утрачиваешь всё. Карты, дайны, дом, слуги – все это перестанет быть твоим, становясь не подвластным, и растворяясь в игровом поле. А ты остаешься один, против всего мира, с которым веками вел непримиримую борьбу, истребляя разумных. И только те, кто был по настоящему мудр, и готовился к этому событию заблаговременно, собирали в своих сокровищницах то, что не подвластно прихотям Игры.

Наг с трудом распрямился, прогоняя, из тела остатки сна. Шепчущий по праву считал свой вид вершиной эволюции. Великая змея, создавая первых змеелюдей, щедро одарила своих возлюбленных детей: она сделала их тела сильными и быстрыми, она даровала им прекрасный разум, почти неподвластный эмоциям, она подарила им долгие годы жизни для того чтобы наги могли совершенствовать свое тело и разум.

Они были бы венцом творения, если бы не Долгий Сон. Чем более активно жил наг, тем быстрее наступала спячка. Сон, похожий на оцепенение, в который впадали наги занимал не несколько часов в день, как у короткоживущих, а растягивалась на дни, недели и даже месяцы. Обычно периоды активности не превышали шести малых циклов, и потом наступал период Долгого Сна, длящийся три, Шепчущий смог изменить это соотношение как восемь к двум. Больше здесь наг ничего не мог сделать: ни сферы усилений, ни великие зелья, ни что-то еще не могли изменить саму природу его вида.

У него получилось увеличить активный период и уменьшить время сна, но большее ему было не подвластно. Дальше уже наступала та грань, которую переступать не стоило. Без Долгого Сна начинал разрушаться разум, самосознание уже не защищало от потоков эмбиента, эмоции выходили из-под контроля. Поэтому Шепчущий перестал бороться со своей сутью — приняв ее. И именно поэтому для него так дорог был его дом, место, где он в безопасности и тишине мог впасть в спячку, давая отдых телу и разуму.

Предвестниками впадения в спячку были краткие периоды сна, наступавшие практически в любой момент. Сколько раз наг едва не погибал из-за этого. Как сложно было каждый раз подгадывать периоды активности и наступающие приступы сна в своих бесконечных путешествиях, знал лишь он сам и никто больше.