48 минут. Осколки

Влетая на лестницу, перепрыгиваю через две ступеньки, спотыкаясь о какой-то хлам. Нога чиркает коленом по бетону, разрывая ткань и опаляя кожу огнем. Я со стоном зажмуриваюсь. Перед глазами вдруг вспыхивает свет, который тут же гаснет. А потом я вижу кровь… она на моих руках. Чувствую ее даже у себя под ногтями. Вскрикиваю, судорожно пытаясь вытереть руки о джинсы, но внезапно понимаю, они чисты! Что со мной? Встряхнув головой, с колотящимся сердцем, бросаюсь прочь. На лестнице слышны шаги. Пожалуйста, пусть это будет Ник.

– Давай, давай! – Его голос придает сил.

Второй этаж, третий. Я перескакиваю через две ступеньки, и тут снова, словно волной, меня с головой накрывает еще один образ, даже более четкий, чем предыдущий: я вижу себя со стороны. Вернее, развевающиеся за спиной рыжие волосы. Мои?

– Быстрее! – Сильная рука буквально выталкивает меня на крышу.

Превозмогая пожар в легких, я скольжу ботинками по бетону и чуть не падаю на покрытый тонким слоем снега пол. Холодный воздух тут же ударяет в лицо, заставляя легкие пульсировать от боли. Слишком много кислорода. Ник захлопывает дверь и блокирует ее прутом, подобранным неподалеку.

На горизонте вырисовываются силуэты домов, за которые опускается полукруг солнца, похожий на замороженную дольку апельсина. Прямо перед нами цепочка торговых кварталов, тянущихся вперед, а за ними – крохотный городок, окруженный лесом. Там наш дом!

– Они все связаны! – кричит Ник.

То, что он объясняет дальше, чертыхаясь через каждые два слова, я не могу разобрать. «В каком смысле связаны?» – готовя сорваться с языка вопрос, но Ник уже проносится мимо.

– Туда, через это здание!

Разбегается, отталкивается и уже через секунду оказывается на треугольной крыше соседнего магазина. Легко скользит вниз по красной черепице до края кровли, зацепляется за водосток и, повиснув на руках, спрыгивает, приземляясь на ноги.

– Давай же! – оглядываясь по сторонам, кричит он мне, протягивая руки.

А я застываю на краю, словно перед пропастью. Это только со стороны здорово наблюдать, как в фильме герои перепрыгивают с крыши на крышу, цепляясь за скользкую поверхность, как кошки за ствол дерева, и одновременно отстреливаясь от полчища врагов. В реальности же я не могу даже шага ступить, чтобы перепрыгнуть небольшое расстояние, разделяющее два магазина.

Позади уже слышны глухие удары и скрежет металла, пули пытаются пробить стальные петли на дверях. Металл дрожит.

– Ви, давай, – умоляет Ник, – я тебя поймаю, обещаю!

Внезапно в висках начинает пульсировать, а кончики пальцев – болезненно колоть. Я зажмуриваюсь и потираю глаза, которые застилает белая дымка.

– Виола!

Ник кричит что-то еще, но я его уже не слышу. Даже касание ветра причиняет боль, и перед глазами вспыхивают один за другим образы.

Золотые колосья простираются до самого горизонта, колышутся штормовыми волнами, наклоняясь под порывами ветра, принесшего запах влажной земли и садовых яблок. Пахнет дождем и теплым летом. Тяжелые тучи висят так низко, что, кажется, руку протяни – и сможешь пропустить сквозь пальцы серую грозовую вату. Скоро начнется дождь. В отдалении слышен звук шагов. Пол скрипит под тяжелыми сапогами…

Кто-то передергивает затвор ружья, сердце начинает биться быстрее, когда я вижу удаляющиеся все дальше в поле спины ребят. Они убежали. Я осталась одна, совсем одна!

– Ну же, прыгай!

Темноволосый, коротко стриженный мальчишка протягивает кверху руки. Ник?

Его голубые глаза широко распахнуты, он судорожно оглядывается через плечо, переминаясь с ноги на ногу, готовясь тут же припустить, что есть сил.

– Беги, как они! Чего стоишь? – бросаю я в него слова-камни. – После того, что ты сделал, я даже видеть тебя не хочу. Мне не нужна твоя помощь!