48 минут. Осколки

– Просто подумал, что у тебя есть хотя бы сообщения в телефоне и фотография. У Ника детские воспоминания. У Шона часы от отца («Надо же, а я до сих пор об этом не знаю»). У меня же, вообще, ничего, – устало вздыхает он, подкладывая под голову подушку. – Почему я не помню своих родителей, но точно знаю, в какой последовательности взламывать сейфовый замок и какие провода использовать, чтобы завести машину? Я не уверен, есть ли у меня братья или сестры, но зато с закрытыми глазами могу отличить Браунинг от Беретты. Что у меня была за жизнь такая, а, Ви?

– Может, у тебя есть семья и прямо сейчас родственники тебя ищут? – Я касаюсь рукой его плеча в попытке подбодрить.

– А может, и нет. Может, я им не был никогда нужен.

Я смотрю на его непривычно грустное лицо не в силах и слова проронить. Просто не знаю, что сказать. Но от того, как щемит сердце, понимаю, за эти несколько дней он настолько естественно стал частью моей жизни, что сама могу с трудом в это поверить.

– Не вешай нос, Арти. Не все так плохо. – Хотя я сама в это не верю, но очень стараюсь. – Или ты что-то вспомнил?

– Нет, – качает он головой, – но я говорил с Ником. Он уверяет, что мы дружим уже давно. Помнит, как познакомились. Уже тогда я промышлял мелкими карманными кражами. Звучит не сильно радужно, верно?

– Ох! – Я прикусываю губу, – мне очень жаль. Но это лучше, чем полная пустота, правда? Как много он тебе рассказал?

– Только фрагменты. И в его воспоминаниях нет моих близких. Вообще никого.

– Но это не мешает тебе надеяться. Вдруг Ник просто их не запомнил или ошибся?

Повисает пауза, и я протягиваю ему руку.

– Давай-ка выбрось это пессимистичное дерьмо из своей светлой головы. Я приготовлю нам по кружке чая, прикончим упаковку круассанов, которые Шон вчера притащил.

– Ни грамма не оставив тем двоим?

И я хитро прищуриваюсь. Арт протягивает руку, чтобы скрепить наш уговор рукопожатием.

– Да с тобой опасно иметь дело, Кавано.

 Он лукаво улыбается в ответ:

– Я знаю.

Так мы и стоим, лыбясь и глядя друг на друга, когда дверь открывается и на пороге появляется Ник. В его руках спортивная сумка, на лице как обычно пренебрежение, в глазах усмешка, и я с недовольством отвожу взгляд в сторону.

– Плохое настроение, Ви? Прямо с самого утра? – произносит он, не дожидаясь приглашения и, бросая сумку в угол, переступает порог номера.

– Нет, что ты. Добро пожаловать в нашу милую домашнюю тюрьму.

– Как приятно, что ты ценишь усилия Рида по твоей защите.

На его лице появляется уже знакомая тень улыбки. Он сует руки в карманы, задирает подбородок и пренебрежительно рассматривает бардак, что мы с Артуром устроили.

– Собирайтесь. Мы с Шоном решили, что пора сменить обстановку. По дороге заедем за продуктами. Мы нашли неплохой дом.

***

– Толпа – лучшее место, чтобы остаться незамеченными, – нечто подобное произнес Шон, тыкнув пальцем на карте в огромный магазин, состоящий минимум из пяти этажей, каждый размером с футбольное поле.

Убрав прилипшую прядь со лба, я встаю на носочки, выглядывая из-за плеч парней, чтобы осмотреть торговый зал целиком, следом за ними прохожу сквозь стеклянные двери и оказываюсь в самой гуще людского муравейника. Магазин, щедро украшенный к приближающимся праздникам, шумит и кипит. Календарь скинул большую часть своих листов, неумолимо приближая Рождество, и горящие вывески, призванные напомнить горожанам о том, что подарки еще не куплены, ярко вспыхивают перед глазами.

Договорившись встретиться у выхода, Ник уходит в противоположную сторону, а мы с ребятами отправляемся в супермаркет купить необходимые на первое время продукты. Теперь нам придется готовить самим. Хотя, предполагаю, мне придется!

Изучая стеклянные витрины, я двигаюсь следом за Шоном, толкающим металлическую тележку вдоль прилавков. Арт на противоположной стороне зала выбирает… да кто его знает, что он там выбирает. Это же Арт.

– Боже, неужели мы, наконец, одни? – ляпаю я первое пришедшее в голову, и Шон поворачивается, вопросительно на меня глядя. За те два дня, что мы с Артом провели в отеле, я виделась со своим парнем буквально пару раз по полчаса. Дошло до того, что он даже переехал в номер к Нику, чтобы, как сам выразился, не будить нас поздним возвращением и ранним подъемом.

– Повтори, пожалуйста, я тебя не расслышал.

Я рассматриваю крошечную родинку возле его глаза, периодически залипая на длинные светлые ресницы. Невольно представляю, как мы ходили по магазинам раньше. Спорили, что приготовить на ужин, чтобы в итоге заказать китайскую еду и вместо кухни провести вечер у телевизора. Или совсем за иным занятием… Щеки моментально краснеют, но в голову вдруг приходит мысль.

– Шон, а ты любишь музыку?

Он пожимает плечами, принимая из моих рук банку с вялеными томатами.

– А петь? – Любопытство буквально сжирает меня изнутри. – Может, помнишь пару строк какой-нибудь песни…

Рид озадаченно поднимает брови.

– Я! Я обожаю петь! – раздается позади голос Арта.