48 минут, чтобы забыть. Интенция

— Знаешь, я всегда говорила, что не из тех, кто судит книгу по обложке. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? — Она нарочно не смотрела в мою сторону, зациклившись на одной точке. А я продолжал стоять, не в силах сделать даже шаг. — Скажи, неужели я такая наивная? Или вселенная мне мстит, потому что я сама не могу ответить на вопрос: почему из всех парней выбрала единственного, кто меньше всего мне подходит? Самого несносного, упрямого идиота, который вечно сам себе на уме. Может, ты мне ответишь, а, Ник?

Резко приблизившись к ней, я развернул ее к себе и обхватив ладонями лицо, выдохнул в самые губы:

— Потому что я люблю тебя! — А потом добавил тихо: — А ты любишь меня.

Наступила тяжелая тишина, пока мы упрямо глядели друг на друга.

— Что ты сказал?

— Потому что я люблю тебя, — повторил я и взял ее ладонь в свою. — Я хочу уехать, Ви. Сбежать из Коракса, начать все с начала в другой стране, и прошу тебя поехать со мной.

Я достал из кармана то самое кольцо, что так долго ждало своего часа. Глаза Виолы широко распахнулись.

— Это не предложение выйти за меня. Пока что.

Наконец настал час, чтобы собрать всю волю и произнести запланированную речь, но вдруг я понял, что все заготовленные слова не сработают. Несмотря на ее фанатическую любовь к красивым выражениям, они ей никогда не были нужны. Значение имели лишь поступки. Поэтому мне оставалось только озвучить правду:

— Я знаю, как тяжело меня любить. И характер у меня не подарок. Но я хочу, чтобы ты знала, если согласишься, я готов всю свою жизнь доказывать, что ты не ошиблась.

Я никогда не представлял рядом с собой другого человека. Да, мне нравились девушки, я нравился им, чем неоднократно пользовался, но ни одну из них я не видел в своем будущем. До этого момента.

— Я хочу тебя, — сказал я на этот раз предельно серьезно. Виола попыталась открыть рот, но я не дал ей сказать ни слова, прикладывая палец к губам. — Не в том смысле. Хотя и в том тоже, но сейчас не об этом. Я хочу дом, — бережно накрыв ее руки своими ладонями, тихо пояснил я. — И елку на Рождество, и… Что там ещё полагается? Хочу продолжать бесконечно спорить с тобой из-за всяких глупостей и, рассердившись, целовать, чтобы доказать свою правоту, ведь только так можно заставить тебя замолчать. Я хочу быть с тобой, Морковка.

Ее нижняя губа задрожала. Одна слезинка скатилась по щеке, и я поймал ее большим пальцем.

— Эй, ну ты что?

Глядя на ее улыбку, пробивающуюся сквозь слезы, я понял, насколько зависим. О том, что Виола — моя главная слабость, я знал с самого первого дня, когда поцеловал ее. И полностью смирился. Но только сейчас, держа в руках ее ладонь, а в столе коробку с паспортами, в полной мере осознал, что она моя сила. И надежда на будущее.

— У нас получится, Ви! — пообещал я.

Она коснулась моего лица кончиками пальцев и кивнула.

— Это означает «да»? Ты согласна?

— Да, — подтвердила она, начав смеяться. Виола обняла меня за шею и прижалась губами к моим. — Но как же я все равно злюсь на тебя, идиот, — прошептала она, оставляя на губах несколько коротких, спешных поцелуев. Зарываясь руками в волосы, сжимая и не позволяя отстраниться ни на секунду. Углубляя поцелуй, я кивнул, оторвавшись, успел ответить только «Я знаю», и мы снова одновременно подались навстречу друг другу, встречаясь губами, запечатывая этот момент в памяти так, чтобы никогда не забыть.

В тот вечер я надел Ви кольцо на палец, а свое повесил на цепочку к двум медальонам. Моему собственному и Тайлера. И хотя мне не суждено было надеть его до тех пор, пока оковы с моих рук не падут, я знал, что оно со мной, близко к сердцу.

***

Побег был назначен на середину декабря.

Оставалась лишь одна проблема — мои браслеты, и избавиться от них я мог только одним способом — пройти загрузку вместе с парнями. Последние несколько дней я искал любой способ избежать этого, но не нашел. Процедура Эхо была единственной, во время которой требовались абсолютно чистые запястья.

Парни пока не до конца понимали, что их ждет. Арт отшучивался, что чем меньше помнишь, тем чище совесть. Шон сохранял мрачное спокойствие. А я, неоднократно смотревший в опустевшие пыльные чердаки собственной памяти, чувствовал только одно — безысходность. Потому что теперь у меня были воспоминания, которые я боялся потерять.

Мы готовились долго и тщательно. За всю свою жизнь я не проделывал такого количества работы, пытаясь предусмотреть все возможные варианты развития событий.

Основная надежда, как и прежде, возлагалась на Виолу. Чуть меньше часа мы будем оставаться в полной памяти. Этого хватит, чтобы сбежать из лаборатории и затаиться на время. За несколько дней с помощью дневников, хранящихся у моей девушки, мы восстановим воспоминания и вытащим Рей. Дальше нас ждут спрятанные в Хэлдшире паспорта и диск с информацией, которую предоставила Рейвен — гарант нашей безопасности в обмен на свободу.

Но беспокойство все равно жужжало в голове назойливой мухой. Страх не за себя, всегда только об одном, что из-за моих просчетов пострадают парни или Ви.