48 часов

— Я полагаю, моя лодка может постоять тут немного? — спросил дядюшка Артур, давая мне понять таким образом, что я понижен до чина его водителя.

— Конечно, сэр!

Они поднялись на палубу и исчезли на корме. Несколько секунд я рассматривал тоненькую проволоку, по которой поступал ток к прожектору, освещавшему основной трап, и пришел к выводу, что особого сопротивления он мне не окажет. После этого я пошел за ними, но был вынужден укрыться за вентиляционной трубой от возвращавшегося матроса. Я не сомневался, что через двадцать секунд он поднимет крик, обнаружив пропажу водителя адмирала. Меня уже, однако, не интересовало, что случится через двадцать секунд. Я уже добрался до приоткрытых дверей салона.

— О нет, — говорил дядюшка Артур, — я очень сожалею, что был вынужден нарушить ваш покой… Благодарю, совсем немножко… Не слишком много содовой, благодарю.

Адмирал решительно возлюбил в эту ночь виски.

— За вашу красоту, миссис Скаурас. Господа, ваше здоровье. Я вас не отвлеку надолго. Мы очень обеспокоены, я и мой приятель… Минутку… Я полагал, что он идет за мной…

В эту самую минуту я и вошел, опуская одновременно воротник штормовки, закрывавший мне пол-лица, и снимая капюшон, скрывавший оставшееся.

— Добрый вечер, миссис Скаурас, — вежливо сказал я. — Добрый вечер, господа. Прошу простить мне мое неожиданное появление.

В салоне находилось шесть персон, расположившихся у камина. Сэр Энтони стоял, прислонившись к переборке, остальные сидели — Шарлотта Скаурас, Доллман, Лаворски, лорд Чарнли и какой-то незнакомец.

Меня очень занимала их реакция. На лице Скаураса я увидел удивление или беспокойство, смешанное с неудовольствием. Шарлотта ответила на мое приветствие с какой-то натянутой улыбкой. Кстати, я имел возможность убедиться, что дядюшка Артур не преувеличивал, говоря о ее синяке. Он действительно был весьма внушителен. Незнакомец не отреагировал вообще. Лаворски и Доллман как будто превратились в мрамор, а лорд Чарнли производил впечатление человека, которого внезапно тронули за плечо во время ночной прогулки по Сельскому кладбищу. Причем это впечатление отнюдь не было созданием моего воображения. Подтвердил его Сухой треск бокала, упавшего из рук лорда на ковер. В этой викторианского, стиля мелодраме наш аристократ маклер не был тем, у кого чиста совесть. Другие, конечно, тоже, но они умели это скрыть. Их лица выражали то, что их хозяева хотели выразить.

— Бог мой, Петерсен! — голос Скаураса выражал удивление, хотя и не такое, какое должен вызвать входящий в комнату покойник. — Я и не подозревал, что вы знакомы, господа.

— Знакомы. Мы много лет работаем вместе в ЮНЕСКО, Тони, — дядюшка Артур часто выдавал себя за британского сотрудника ЮНЕСКО. Это действительно было прекрасным прикрытием для его заграничных вояжей. — Морская биология, правда, не слишком связана с культурой, но все-таки это очень важная наука. Петерсен — один из лучших моих сотрудников, Он прекрасный лектор, умеющий захватить аудиторию. Я доверял ему много миссий в Европе, Азии, Африке, Южной Америке, — это был факт; правда, там речь шла не совсем о лекциях. — Я даже не знал, что он находится здесь, но мне сообщили об этом в гостинице… О, прошу прощения! Мы прибыли совсем не для того, чтобы рассказывать вам о себе, нам нужно было спросить вас о Ханслете, коллеге Петерсена и в какой-то мере моем тоже. Мы не можем нигде его найти. И в поселке его тоже никто не видел. А поскольку «Шангри-Ла» стоит на якоре ближе всех к нам, мы подумали…

— Боюсь, что ничем не могу вам помочь, — сказал Скаурас и скинул вопрошающим взглядом остальных. — А вы?

Он нажал кнопку звонка, появился стюард, которому было поручено опросить экипаж.

— Когда пропал ваш коллега, мистер Петерсен? — спросил наконец Скаурас.

— Понятия не имею. После полудня я покинул судно и отправился искать образцы фауны, которые мне сейчас нужны для экспериментов… Некая разновидность ядовитых медуз, впрочем, следы встречи с ними вы видите на моем лице, — я преувеличенно громко рассмеялся и потер свои шрамы. — Ханслет остался на судне работать в лаборатории. Когда я вернулся, его не было.

— Ваш коллега умел плавать? — спросил незнакомец, высокий брюнет лет сорока с быстрыми, глубоко посаженными глазами.

Лицо без выражения, казалось, было местной специализацией, так что и я пытался удержать свое в неподвижности. Не было это слишком легким делом.

— Боюсь, что нет, — не задумываясь ответил я. — И боюсь, что вы подозреваете то же, что и я. На «Файркрэсте» корма не снабжена перилами. Один неосторожный шаг и…

Я прервался, потому что в салон вошел стюард и доложил, что никто из экипажа не видел Ханслета.

— Я должен немедленно сообщить об этом сержанту Макдональду, — сказал дядюшка Артур.