400 000 знаков с пробелами

–“Ты, Ванюш, если спать хочешь, опускай верхнюю полку, полежи. А я пока тут еще немного расскажу, если ты не против”, – сказал поп, обращаясь к вернувшемуся парню. Переодетый в чистую одежду, он только что вернулся в купе, и ответил: “Я бы еще чайка жахнул”… “Да и мы с тобой жахним! Жахним, мужики?”, – спросил поп. “Жахним, чего ж не жахнуть”, – ответил Clay, и принес всем чаю. Время уже было за полночь, но спать не хотелось.

–“Как начать рассказ получше я так и не придумал, так что начну очень издалека. Все самые счастливые воспоминания связаны у меня с бабушкой, но умерла она рано. И очень сильно я это одиночество чувствовал, но не мог найти смысла, для чего я живу. И дошло это мое отчаяние до того, что оставил я себе только 2 пути: или я нахожу смысл жизни прям сейчас, в ближайшее время, или пора мне умирать. И так как пути своего я не видел, то думал, что я ближе к второму варианту. А человек, который жить не хочет, у него и страха никакого быть не должно. Тогда пошел я ночью зимой на кладбище к бабушке на могилу проверить, боюсь я или нет. Ото как вдруг я себе вру и на самом деле может никакого отчаяния то у меня и нет, может лень да натье одно. Страха не было перед мертвыми. Только собак я боялся, что вдруг они на кладбище живут, а инвалидом становиться – это самый большой мой страх. Но не об этом речь. Дошел я до ее могилки, снега навалило полно, откопал калитку, зашел внутрь и сел. Сижу, смотрю на ее крестик, на фотографию и разговариваю с ней: “Так мол и так, не вижу своего пути. Поговори, пожалуйста, там наверху, чтобы забрали меня на небо, больше я так не могу. Непосильную ношу на меня возложили – жить без цели. Наверное, забыли про меня, что я выжил и не утонул”. И потом ко всем мертвым вокруг себя обратился: “живу я, все дорогие люди вокруг меня умерли, никому я не нужен и никто меня не любит. Обращаюсь к вам, чтоб рассудили, если я не прав. Посмотрите, говорю, в мое сердце, разве есть в нем хоть крупица черноты? Нет у меня такого. И, если говорю, вы все видите, что я всю жизнь в одиночестве скитаюсь и еще столько же скитаться буду, то помогите моей бабушке за меня у бога просить, чтоб забрали меня на небо”. И вот так поплакал и пошел домой. Пришел, лег на диван, лицом к спинке, спиной в проход. И чувствую, как будто не один я в комнате. Страшно не было, но присутствие какое-то. А со спины жар такой, как будто я прислонился к раскаленной печи. Я лежу, глаза не открываю. Кончик носа замерз, как будто я его в снег засунул, и щеки и лицо, а спина горит. И продолжалось это около 10 минут. И за это время, как будто мне кто-то говорит, не голосом, а беззвучно, прямо в голову, что должен я открыть Евангелие и прочитать. А я то помню, что книгу эту на старорусском языке “от Матфея, Марка, Луки и Иоанна”, я уже пытался читать и ничего не понял, не смог разобрать эти закорючки. Но взял и начал читать. А буквы передо мной расступились, и каждое слово стало понятно. И вот сижу я, перелистываю сразу по несколько страниц, от Матфея почитал немного – не очень стройная речь для меня показалась. Долистал до Марка, а у него те же самые истории и наставления описаны, но другими словами. Удивился я. Дальше стал листать Луку, да чтож такое, опять тоже самое! Но опять текст как будто немного по другому, прямо льется в душу, как песня. И понял я тогда!.. Что писали они, возможно, об одном и том же, но разными словами! И что может так оно придумано было, чтоб каждый человек, так сказать, под свой темперамент выбрал слог изложения.. И вот читаю я основную мысль такую: “Что, мол, не ищи где Царствие небесное, там оно, или тут. Царствие небесное внутри тебя есть”. Я бы мог и дальше читать эту книгу, все слова старорусские понятны стали. Но без сил уснул.”