40 часов в Аду (СИ)

— Спорно утверждать так, Сянь нюши[3]. — Глаза китаянки округляются, услышав знакомое обращение. — Учитывая, что на первой стадии эта болезнь вполне себе излечима. — У Парны заметно изменяется лицо. Волевой дух срубает на корню, когда она вспоминает всех недавно заразившихся. Их испуганный взгляд, панические крики, как её приговаривающие пули оседают в их головах. В мыслях она пытается убедить себя, что преступник от страха и отчаяния лжёт. — Проанализировав все действия по видеокамерам, я ожидал с вашей стороны некой исключительной самоотверженности в поисках обидчика. А так как мне было нужно устроить здесь испытательный полигон для… своих целей, то предвидел, что вы понесётесь за мной. Заражённые и ваша дорогая подруга были необходимы как сдерживающее средство против вас. Поэтому меня не пугает возможность пролить её кровь, — подчёркивая свои слова, Харон играючи водит острой стороной ножа рядом с щекой и шеей Йеремы. Та еле слышно постанывает.

Человек позади, вплотную грудью прижавшийся к ней, уверял в том, что не намерен навредить. По сути обстановка представляется такой наигранной и лживой, что любой бы на её месте приоткрыл тонкий и прозрачный занавес напущенного фарса, прекратив напрасную напряжённую словесную перебранку. А она обладает подобной властью. Если Кевин в самом деле не обманывает, а она более чем уверена в нём, то одними движением и фразой может всё прекратить. Она способна предотвратить вероятность каждого из этих людей стать жертвой обстоятельств. Спасти всех в помещении. Чего ей безмерно хочется, ведь окружающие ей не враги, даже вопреки нынешнему положению.

— Кевин, прошу, остановись, — молит Йерема шёпотом, прикоснувшись к притворно угрожающему ножу.

— Что ты пытаешься сделать? — осторожно и тихо обращается её на ухо Харон, но из-за небольших размеров хижины его слышат все.

— Не убивай их, я пойду за тобой, только не причиняй им вред, прошу, — последнее слово съедается голодным волнением, сломавшим Йереме голос. Она поворачивается к своему похитителю, не чувствуя заметного противодействия и, принимая во внимание его уязвимость перед нацеленным оружием Парны, загораживает собой.

— Что, чёрт возьми?! — единый смысл доносится от уцелевшего квартета по очереди разными словами.

С любовной нежностью, какую себе позволяют лишь люди, давно знающие друг друга, Йерема, эта хренова бедная пленница, управляет действиями похитителя, несносного преступника, держащего нас на прицеле! Кто-нибудь такое предусматривал вообще? Когда-либо? Где-либо? Эмоции распирают изнутри, желают вырваться наружу и излиться в просторную комнату хижины, как переваренная кипящая каша. Мне хочется вырасти в размерах или уменьшить этих двоих, взять каждого в свою руку и закричать: «Какого дьявола вы здесь устроили?» Уставлюсь на Йерему и скажу: «мы вообще-то пришли вызволять тебя». Затем переведу взгляд на Кевина и закончу фразу: «и по возможности прикончить тебя или засадить обратно в тесную клетку!» Чепуха! Такого не бывает! У меня горячка.

Кевин прищуривается, вглядываясь в тёмно-зелёные глаза, сперва ошибочно определимые под тинистые, замутнённые, без капли разумения, шокировавшей его девушки, в ту единственную область на застывшем округлом лице, в зеркала, способные показать искренность намерений. Он умеет читать эмоции, и сейчас она не пытается обмануть или воспрепятствовать его действиям. Она спасает его из сложной ситуации, в которую он загнал себя сам, ну и конечно же муссон, ведь дождь не намеревается закончиться ни сегодня, ни завтра, ни вообще когда-либо. Смывать кровь ему предстоит ещё долго.

Лёгкие увеличиваются в размерах, сердце гулкими стуками отдаётся в голове, показательно дрожат руки. У него остаётся шанс выбраться с острова живым. Как он и рассчитывал. Едва заметно качает ей головой в ответ.

Кевин, приятель, ты сам не понимаешь, что она делает? Чёртова папуаска и для тебя выглядит сверх меры необычной, верно? Но почему и ты смотришь на неё так доверительно, словно вы давние друзья? Ох, я не понимаю. Где ты нашёл манипулятор мозгами и заставил её слушаться тебя? Как иначе объяснить её поведение? Я окончательно теряю связь с реальностью.

— Йерема. Ми пришли спасти тибя, что ти задумяла? — не понимая её мотивы, спрашивает потрясённая Мэй.

— Да, какого хрена ты вытворяешь? — солидарен с ней Сэм.

— Отойди и дай мне выстрелить в этого мудака! Это просто, Йерема, послушайся меня, — убеждает Парна.

Вместо того, чтобы дать ответы или прислушаться, не такая уж и несчастная заложница следует к вооружённой Парне, всё ещё закрывая собой её цель, и берётся рукой за затвор взведённого пистолета. Мотает головой из стороны в сторону. Взгляд её цепляется за браслетик на запястье, который она сбросила с себя в больнице, чтобы друзья нашли её. Теперь это неважно.

— Дай мне оружие, Парна, — с равнодушием, безрадостно просит она. — Он не выстрелит, если вы не станете угрожать ему. Поверь мне. Сделай, как я тебя прошу, и никто не пострадает.