4-03 Fuga maggiore

- Здравствуй, Фучи, - произнес женский голос. - Мы... пришли тебя навестить. Не возражаешь?

- Нет, мама, - ответила Фуоко, но ее взгляд остался прикован к мужской фигуре в инвалидном кресле. - Э... папа?

- Здравствуй, дочка, - откликнулся отец. Он тронул кнопку на подлокотнике, и кресло, почти неслышно гудя, подкатилось поближе. Фуоко во все глаза рассматривала его. Она помнила отца суровым худощавым мужчиной с острым взглядом черных глаз, подвижным и порывистым. Человек, сидящий в кресле, напоминал того, прежнего Хавьера Деллавита, лишь лицом. Он обрюзг и располнел, на шее явственно обозначился второй подбородок, а его некогда густая шевелюра оказалась сбритой, обнажая тонкие красные шрамы на черепе. Неужели инсульт так изменил его?

Кирис медленно поднялся. На его лице играли желваки, и он снова глядел исподлобья, как уличный хулиган, пойманный с поличным. Его руки сжались в кулаки. Фуоко заледенела. Что сейчас произойдет? Ее застукали с поличным, и отец вряд ли стерпит подобное оскорбление. Чтобы драгоценная наследница семьи Деллавита целовалась с каким-то нищебродом! Неужели он опять устроит скандал?

- Кирис Сэйторий... - медленно произнес отец. Его речь казалась неразборчивой: он пришептывал и сглатывал звуки. - Вот мы и увиделись снова. Разве Джион не передавал тебе держаться подальше от моей дочери?

Кирис не ответил, продолжая сверлить его взглядом исподлобья.

- Ох, молодежь! - неожиданно на лице отца появилась кривая ухмылка. - Никакого уважения к старшим. Помнится, в твои годы я был точно таким же. Ну, с тобой мы еще поговорим. Пока погуляй немного в коридоре.

- Зачем? - буркнул Кирис.

- Так надо, вака, - мать приблизилась к нему и мягко взяла под руку. - Пойдем, посидим снаружи, зятек, поболтаем о жизни.

- А... - парень изумленно взглянул на нее, сразу превратившись из уличного хулигана в захваченного врасплох школьника. - Но...

Мать приложила палец к его губам и увлекла в коридор. Парсы вдруг вскочили с кровати и бросились за ними. Дверь мягко хлопнула, закрываясь.

- Я временно отключаюсь, - сообщила Дзии сверху. - В случае нештатной ситуации подключусь снова, но до тех пор гарантирую полную приватность вашего разговора. Дэйя Деллавита, зовите, если почувствуете себя плохо.

В палате наступила тяжелая гнетущая тишина. Фуоко уставилась в белый потолок, избегая смотреть на отца.

- Ты его любишь? - сухо спросил тот.

- Да! - с вызовом ответила девушка, по-прежнему глядя в потолок. - Люблю! И я с ним сплю! Трахаюсь! Что, опять по морде съездишь?

- Фучи... - моторы инвалидного кресла снова тихо прогудели, и вдруг Фуоко почувствовала, что ее берут за руку. Она напряглась в ожидании боли. - Фучи, девочка моя... С днем рождения тебя, милая.

Фуоко медленно повернула голову - и обомлела. В глазах отца стояли слезы. Мокрые дорожки тянулись по его щекам, губы дрожали.

- Папа... - тихо сказала она.

- Прости меня, Фучи, - слова отца стали еще более неразборчивыми. - Зимой я вел себя... ужасно. Неправильно. Я так долго ждал, чтобы сказать тебе... Я знал, что рано или поздно тебя заберут от меня, что мое сокровище окажется в руках чужого мужчины, но я... я просто оказался не готов к расставанию. Просто я люблю тебя, очень люблю. Прости меня. Прошу.

- Папа...

Фуоко повернулась на бок и взяла отцовскую руку в свои. Только сейчас она осознала, что отец выглядит не просто постаревшим, а дряхлым. Левая сторона его лица казалась малоподвижной, а его рука заметно тряслась.

- Пап... - она почувствовала, что и у нее слезы подступают к горлу. - Пап, ты меня тоже прости. Я не знала, что с тобой так плохо. Я хотела позвонить, честно. Я совсем забыла, что у меня сегодня день рождения, но я хотела позвонить...

- Фучи! - отец тяжело всхлипнул. - Прости. Ради тебя я совершал ужасные преступления. Тебе не надо знать, какие, но паладары знают. Они отказались сотрудничать со мной. Я боялся, что ты сама станешь подопытной, что на тебе начнут ставить эксперименты. Я не мог такого допустить! И все-таки я наказал сам себя. Если бы я не противился, ты бы не стала обращаться к бандитам за помощью. Не пострадала бы так...

- Пап... Мэй... как его, не помню. Он бандит в Шансиме, но мне помог. Он сказал, что я сама бандитская дочка.

- Да, Фучи. Он очень и очень прав. Я бандит куда хуже него. Но я никогда не позволял, чтобы грязь, в которой барахтаюсь, касалась тебя, Лойзы, Массима. Мои грехи умрут вместе со мной, а вы останетесь жить, чистые и незапятнанные. Вряд ли Ваххарон простит меня, и райские сады мне увидеть не суждено. Но ты ни при чем. Джион рассказал про вас с тем юношей, Кирисом. Вы оба эйлахо - участь, от которой я отчаянно пытался тебя спасти. Но если уж жизнь так повернулась... Скажи, Фучи, ты его любишь?

Фуоко вздохнула.