35c642e66e02de09a0e30023f4764e62

вызвал симпатию. Подкупали его доброжелательность и искренность.

Ещё перед отправкой смен на посты я сразу признался ему, что печать

повреждена, а начальника склада нет в части. Он кивнул головой, и мы

вместе вернулись в помещение караулки. Сразу завязалась дружеская

беседа, но по-прежнему я чувствовал себя напряжённо, ведь мне надо

было сдавать проблемный караул. В ходе разговоров я время от

времени поглядывал на караульную ведомость. Олег несколько раз

ловил мой взгляд, потом взял её в руки и подписал. Я был в шоке.

Онищук так легко принял мою ответственность на себя и затем без

всякой рисовки произнёс:

– Фигня всё это, Андрюха. Завтра найду прапора и всё решу.

Мне вдруг вспомнилось то дежурство, когда я сдавал смену Грише

Быкову. После того как посты были сданы, я с согласия Олега отпустил

своих караульных, а сам остался. Мы вместе поужинали, и Онищук

продолжил мне рассказывать, как он попал в спецназ. Сделал он это с

помощью своей школьной учительницы. У неё муж служил в изяславской

бригаде, а Олег был родом из Изяслава, и тот помог ему перебраться из

Монголии в нашу часть.

Мы ещё долго беседовали обо всем, и в какой-то момент я посетовал на

разгильдяйство наших бойцов, с которым сложно было бороться. Олег

оживился и сказал:

– Ого-го! Ты бы в Монголии послужил. Там солдаты в конец обнаглели, –

с восторгом рассказывал он. – У меня однажды в карауле по команде «в

ружьё» отдыхающая смена не поднялась. Молодые с закрытыми глазами

тряслись от страха, а «деды» внаглую лежат и гыгыкают. – Даже для

нашей относительной вольницы это было делом немыслимым, и я с

интересом переспросил:

– А ты чего?

– А чего? – спокойно ответил Олег и без бравады продолжил: –

Стебанул из пистолета два раза в пол, прямо под топчаны. «Деды»

махом вылетели, а «зелёные» прямо там обгадились.

– А патроны? – продолжил я свои расспросы: – Патроны как списал?

– О чем ты говоришь! Там всем по фигу. Вложил два своих, и все дела, –

закончил повествование Олежка.

С тех пор каждый раз, когда мы встречались в карауле, наши смены

затягивались допоздна независимо от того, кто кого менял. К сожалению, в каждодневной службе нам редко удавалось как следует поговорить.

Сказывалась обоюдная занятость.

Глава 18

Тусклая лампочка с трудом пробивала толщу густого сигаретного дыма, но и этого света было достаточно, чтобы разглядеть достоинство

игральных, отнюдь не топографических карт. Писали «пулю». Одно, из

вроде шутливых, правил преферанса: «кури больше – противник

дуреет» – реализовывалось в полной мере. В комнате нас было только

четверо. В преферанс почти всегда играли без зрителей. Напряженную

работу офицерского мозга прервал стук в дверь. Барсуков как хозяин

жилища раздраженно спросил:

– Кого там хрен принёс?

В дверь заглянул посыльный роты минирования и робко произнёс:

– Товарищ лейтенант, боевая тревога. С собой иметь вёдра.

Все удивлённо отвлеклись от карт, а Вовка звонким голосом выкрикнул:

– Ты, мужчина, офигел совсем?! Все боевые тревоги – плановые и, что

там ещё… какие вёдра?!

Боец окончательно смешался, хлюпнул от волнения носом и едва

слышно промолвил:

– Не могу знать. Дежурный по роте так сказал.

Володя бухнул со всех сил в стену кулаком. Из соседней комнаты тут же

беззлобно отозвался серьёзный и не склонный к шуткам лейтенант

Онищук:

– Барсуков, твою мать. Два часа ночи, а ты, сука, колотишься опять.

Таким способом Барсуков иногда узнавал, сколько времени. Нет, часы у

него были. Электронные, японские, да ещё с солнечной батареей, роскошь по тем временам, но ему лень было за ними в тумбочку лезть.

Тем более что раз тревога, значит, всех будут поднимать.

Барсуков вместо извинения ещё громче заорал:

– Олежка, подъем! Тревога в бригаде.

– Какая в задницу тревога? – сердитым голосом продолжал возмущаться

Онищук. В этот момент по коридору общаги затопали сапоги посыльных

из других подразделений.

Игровой азарт начал остывать, но прерывать партию всё-таки не

хотелось, и Володя попытался выяснить ситуацию:

– Гоша, позвони на «ткач», узнай, кто там у нас сегодня стебанулся!

На этот раз Вовка обращался к лейтенанту Колосову, офицеру связи, а

«ткач» – это позывной АТС части, которая была в подчинении у Гоши.

Там, на узле связи, телефонисты знали все новости. Колосов жил в

другом конце коридора, но слышимость была более чем отличная, и

через несколько минут он заглянул к нам в комнату. Уже одетый в

шинель, Гоша держал в руках солдатскую кружку. С ухмылкой на губах

Колосов произнёс

– У них там, на водозаборе, что-то случилось, – пояснил он, – и

подполковник Астахов собирает офицеров части воду носить.

– А кружка-то тебе зачем?

– А где я им ведро возьму? – вопросом на вопрос ответил Гоша и исчез.

Игру пришлось прекратить, и мы тоже начали искать подходящие, а

скорее, неподходящие ёмкости. Я на всякий случай сунул в карман

шинели гранёный стакан.

Когда прибыли к штабу, там уже стояли офицеры. Командиры среднего

звена – комбаты, их заместители, начальники служб – не могли не

выполнить приказания буквально. Они были с вёдрами и старались

делать вид, что воспринимают происходящее всерьёз, но получалось это

плохо.