вызвал симпатию. Подкупали его доброжелательность и искренность.
Ещё перед отправкой смен на посты я сразу признался ему, что печать
повреждена, а начальника склада нет в части. Он кивнул головой, и мы
вместе вернулись в помещение караулки. Сразу завязалась дружеская
беседа, но по-прежнему я чувствовал себя напряжённо, ведь мне надо
было сдавать проблемный караул. В ходе разговоров я время от
времени поглядывал на караульную ведомость. Олег несколько раз
ловил мой взгляд, потом взял её в руки и подписал. Я был в шоке.
Онищук так легко принял мою ответственность на себя и затем без
всякой рисовки произнёс:
– Фигня всё это, Андрюха. Завтра найду прапора и всё решу.
Мне вдруг вспомнилось то дежурство, когда я сдавал смену Грише
Быкову. После того как посты были сданы, я с согласия Олега отпустил
своих караульных, а сам остался. Мы вместе поужинали, и Онищук
продолжил мне рассказывать, как он попал в спецназ. Сделал он это с
помощью своей школьной учительницы. У неё муж служил в изяславской
бригаде, а Олег был родом из Изяслава, и тот помог ему перебраться из
Монголии в нашу часть.
Мы ещё долго беседовали обо всем, и в какой-то момент я посетовал на
разгильдяйство наших бойцов, с которым сложно было бороться. Олег
оживился и сказал:
– Ого-го! Ты бы в Монголии послужил. Там солдаты в конец обнаглели, –
с восторгом рассказывал он. – У меня однажды в карауле по команде «в
ружьё» отдыхающая смена не поднялась. Молодые с закрытыми глазами
тряслись от страха, а «деды» внаглую лежат и гыгыкают. – Даже для
нашей относительной вольницы это было делом немыслимым, и я с
интересом переспросил:
– А ты чего?
– А чего? – спокойно ответил Олег и без бравады продолжил: –
Стебанул из пистолета два раза в пол, прямо под топчаны. «Деды»
махом вылетели, а «зелёные» прямо там обгадились.
– А патроны? – продолжил я свои расспросы: – Патроны как списал?
– О чем ты говоришь! Там всем по фигу. Вложил два своих, и все дела, –
закончил повествование Олежка.
С тех пор каждый раз, когда мы встречались в карауле, наши смены
затягивались допоздна независимо от того, кто кого менял. К сожалению, в каждодневной службе нам редко удавалось как следует поговорить.
Сказывалась обоюдная занятость.
Глава 18
Тусклая лампочка с трудом пробивала толщу густого сигаретного дыма, но и этого света было достаточно, чтобы разглядеть достоинство
игральных, отнюдь не топографических карт. Писали «пулю». Одно, из
вроде шутливых, правил преферанса: «кури больше – противник
дуреет» – реализовывалось в полной мере. В комнате нас было только
четверо. В преферанс почти всегда играли без зрителей. Напряженную
работу офицерского мозга прервал стук в дверь. Барсуков как хозяин
жилища раздраженно спросил:
– Кого там хрен принёс?
В дверь заглянул посыльный роты минирования и робко произнёс:
– Товарищ лейтенант, боевая тревога. С собой иметь вёдра.
Все удивлённо отвлеклись от карт, а Вовка звонким голосом выкрикнул:
– Ты, мужчина, офигел совсем?! Все боевые тревоги – плановые и, что
там ещё… какие вёдра?!
Боец окончательно смешался, хлюпнул от волнения носом и едва
слышно промолвил:
– Не могу знать. Дежурный по роте так сказал.
Володя бухнул со всех сил в стену кулаком. Из соседней комнаты тут же
беззлобно отозвался серьёзный и не склонный к шуткам лейтенант
Онищук:
– Барсуков, твою мать. Два часа ночи, а ты, сука, колотишься опять.
Таким способом Барсуков иногда узнавал, сколько времени. Нет, часы у
него были. Электронные, японские, да ещё с солнечной батареей, роскошь по тем временам, но ему лень было за ними в тумбочку лезть.
Тем более что раз тревога, значит, всех будут поднимать.
Барсуков вместо извинения ещё громче заорал:
– Олежка, подъем! Тревога в бригаде.
– Какая в задницу тревога? – сердитым голосом продолжал возмущаться
Онищук. В этот момент по коридору общаги затопали сапоги посыльных
из других подразделений.
Игровой азарт начал остывать, но прерывать партию всё-таки не
хотелось, и Володя попытался выяснить ситуацию:
– Гоша, позвони на «ткач», узнай, кто там у нас сегодня стебанулся!
На этот раз Вовка обращался к лейтенанту Колосову, офицеру связи, а
«ткач» – это позывной АТС части, которая была в подчинении у Гоши.
Там, на узле связи, телефонисты знали все новости. Колосов жил в
другом конце коридора, но слышимость была более чем отличная, и
через несколько минут он заглянул к нам в комнату. Уже одетый в
шинель, Гоша держал в руках солдатскую кружку. С ухмылкой на губах
Колосов произнёс
– У них там, на водозаборе, что-то случилось, – пояснил он, – и
подполковник Астахов собирает офицеров части воду носить.
– А кружка-то тебе зачем?
– А где я им ведро возьму? – вопросом на вопрос ответил Гоша и исчез.
Игру пришлось прекратить, и мы тоже начали искать подходящие, а
скорее, неподходящие ёмкости. Я на всякий случай сунул в карман
шинели гранёный стакан.
Когда прибыли к штабу, там уже стояли офицеры. Командиры среднего
звена – комбаты, их заместители, начальники служб – не могли не
выполнить приказания буквально. Они были с вёдрами и старались
делать вид, что воспринимают происходящее всерьёз, но получалось это
плохо.