35c642e66e02de09a0e30023f4764e62

Когда мы пересекли ворота КПП, ураган неожиданно стих. Группа

ввалилась в расположение батальона, и все попадали прямо перед

тумбочкой дневального. Отбой уже давно прошёл, но как только

дневальный прокричал команду «дежурный по батальону на выход!», центральный проход тут же заполнился бойцами в белом нательном

белье и сапогах. Эта картина до сих пор в памяти. Вот кто нас ждал!

Несколько человек буквально донесли меня до кровати и стали сдирать

замерзшее обмундирование. Куски льда, отлетая, как рыбья чешуя, падали со стуком на пол. Кто-то дал мне чистую нательную рубаху, а

сверху накинули солдатскую шинель.

Замком взвода связи что-то спрашивал про своих радистов. В этой суете

я не заметил, что нет Кручинина. Первым это обнаружил ефрейтор

Визирев. Посмотрев на меня, он всё понял и, не одеваясь, побежал к

выходу. Хотелось пить, меня трясло как бездомную дворнягу на морозе, но стресс постепенно проходил. Старшина роты сержант Семёнов

достал свою заначку – три жестяные пятисотграммовые банки

кабачковой икры. Хлеба не было, я залпом выпил половину банки и

отдал дальше по кругу.

Спустя некоторое время появился рядовой Визирев. На руках он нёс

Кручинина. Оказывается, Валера не дошёл до КПП всего метров

двадцать и упал без сознания в кювет. Там он тихонько замерзал, и если

бы не Ленька Визирев, то утром бы его нашли замёрзшим, как это часто

бывает, практически на территории части. С тех пор слово «замёрзнешь»

для меня имеет единственный смысл: упал и от холода умер. Всё

остальное: продрог, озяб и тому подобное. Спустя многие годы, когда

мама мне говорила: «оденься теплее, а то замёрзнешь», – я только

хмыкал в ответ.

Не успел я прийти в себя, как раздался телефонный звонок. Меня

вызывал дежурный по части, и я поплелся к нему в таком нелепом

одеянии. В штабе части, кроме дежурного офицера, находился майор

Широков. Он пытался что-то сделать для нашего спасения –

выпрашивал машину, чтобы отправиться на поиски потерянных групп.

Дежурный по части нарочито бодрым голосом спросил:

– Ты мне дурака не включай, – чувствуя, как накатывает злость, произнёс

Михаил, и сдавленным шёпотом добавил:

– Бронников, помнишь, где находятся остальные?

«Нет, бл…дь, забыл», – подумал я и ничего не ответил. Саня Широков, чтобы разрядить обстановку, спросил меня:

– Андрюха, карта где?

Я достал и молча протянул ему. Широков демонстративно

проигнорировал дежурного офицера и развернул на столе топокарту, а

тот не унимался.

– Так, давай, дежурная машина уже под парами, дуй за остальными, –

приказал он мне. Я просто задохнулся от злости. Надо же какое

проворство – машина уже «под парами»! Александр Ефимович, всё так

же флегматично распорядился:

– Покажи, где они могут быть.

Широков внимательно посмотрел на обведённый мной предполагаемый

район и твёрдо произнёс:

– Я поеду.

Дежурный с удивлением посмотрел на Александра Ефимовича. Но, наверное, у дежурного были свои понятия о чести и достоинстве, если, конечно, ему вообще были знакомы такие слова.

Офицерский дом встретил меня темными глазницами окон. Видимо, я

был так подавлен физической усталостью и моральной

опустошенностью, что даже не удивился, когда вместо жены дверь в

квартиру мне открыл Саша Вавилов, командир взвода связи центровиков

и мой приятель. Я упал на диван. Саня влил в меня половину чайной

чашки коньяка, раздел и, уложив, укрыл меня двумя ватными одеялами.

Постепенно коньяк сделал своё дело, и я, передавая свои вибрации

дивану, пригрелся и уснул.

На следующий день, около полудня, прибыв в расположение батальона, я узнал, что заступаю начальником караула. Проверив самочувствие

своих бойцов, развернулся и пошел готовиться к наряду.

Больных и обмороженных не было. Никто даже не чихнул ни разу. Вот

они, скрытые возможности человеческого организма. Уверен, что даже

если бы не все благополучно добрались до части, то это ровным счётом

ничего бы не изменило.

Обо всём этом я думал, шагая через стадион к дому и жмурясь от лучей

яркого забайкальского солнца, которое быстро пожирало остатки

выпавшего ночью снега. Как будто не было вчерашней метели и

ураганного ветра, только в душе образовалась брешь, и осознание

свершившегося предательства не давало покоя. Сколько ещё раз в

жизни приходилось испытывать это мерзкое и обидное чувство!

Глава 12

Проверка была благополучно сдана, и наступила смена солдатских

поколений. «Дембеля» уехали, и на их место заступил очередной

призыв. По некоторым причинам, он оказался гораздо малочисленнее

уволившегося и следующего, более позднего срока призыва. В этом

оказалась причина происшествия немыслимого для подразделений

спецназа.

Дисциплина в разведротах всегда была на достаточно высоком уровне, даже в ЗабВО, а бойцы вполне управляемые. Чего нельзя сказать о

хозяйственном, автомобильном и прочих тыловых взводах, которые

метко называли «хозсброд». Именно там, среди солдат, отслуживших

один год, зародилась глупейшая мысль изменить эволюционный процесс

армейского старшинства. Иными словами, более поздний призыв решил

силой обуздать малочисленных «дедов», но, впрочем, всё по порядку.