33 визы

В Братиславе мы долго толковали с руководителями чехословацкого пароходства. Веселый плечистый молодой инженер Ганусик со знанием дела прочел мне целую лекцию о состоянии и перспективах своего большого хозяйства. А кто он? Сын рабочего, пришел в 1945 году восемнадцатилетним парнем на пароход «Фатра» и нанялся матросом. Потом стал машинистом. Затем механиком. Учился без отрыва от производства — закончил экономический институт. Теперь — заместитель начальника пароходства по эксплуатации. Мечтает по примеру советского теплохода «Кронштадт», на котором недавно побывал, на всех судах автоматизировать машинную часть — «чтобы корабли были как самолеты: мотор под пломбой, а управление из кабины». Чехословацкое пароходство в 1961 году перевезло в три с лишним раза больше грузов, чем в 1937, а ведь 1961 — это был трудный, неблагоприятный год, когда из-за низкой воды многие корабли в течение нескольких недель не могли проходить через Железные ворота...

Судоверфь в Комарно мне показывали два молодых инженера — сын учителя Штефан Янек и сын рабочего Эмиль Кеглер. Оба учились у нас — в городе Горьком, в институте инженеров водного транспорта. Как это часто бывает, уехали туда холостяками, а вернулись женатыми: Янеку пришлась по сердцу Лида Сладковская, а Кеглеру Светлана Лебедева — обе из Дзержинска. Молодые семьи обосновались здесь, на Дунае, но как-то так само собой получилось, что у них теперь как бы две родины: мужья — граждане Чехословакии, жены — советские гражданки, и летом все четверо ездят в отпуск в гости к родителям жен, а потом возвращаются в Комарно. Штефан и Эмиль по-настоящему счастливы — интересная работа, огромные творческие возможности, дружные семьи.

Там же, в Горьком, учились и многие другие кораблестроители Комарно. Верфь целиком в руках молодежи, и работает молодежь так, что профессорам Горьковского института не приходится краснеть за своих воспитанников. По рекам Советского Союза плавают построенные в Комарно четырнадцать трехпалубных теплоходов-красавцев типа «Октябрьская революция», тридцать шесть дизель-электроходов типа «Россия», сто четыре буксирных теплохода типа «Семен Дежнев», и сейчас по советскому заказу здесь сооружают грузовые теплоходы и теплоходы-рефрижераторы. А сколько судов, построенных кораблестроителями Комарно, плавает под флагами других стран!

В Белграде работники Югославского пароходства Винго Сталио и Добровойе Йованович тоже поведали много любопытного. Югославское пароходство все увеличивает объем своих перевозок. Со стапелей Белградской верфи сходят новые речные и морские суда, оборудованные радарами и эхолотами. Природа уделила на долю Югославии большой и нелегкий участок Дуная: на протяжении трехсот километров река протекает по внутренним районам страны и еще двести километров — вдоль границы с Румынией. В верхней части течения это широкая равнинная магистраль с пойменными террасами, изрезанными второстепенными рукавами; здесь часты изменчивые отмели, плесы. Ниже по течению — там, где Дунай прорывается через отроги Карпат и Балкан, — это необузданная порожистая река, причиняющая судоводителям много хлопот: у Железных ворот я видел две тяжелые баржи, севшие недавно на острые камни, и было не много надежд на то, чтобы быстро стянуть их оттуда, тем более что уровень воды стремительно падал...

Вот так и складывается жизнь на Дунае в наши дни — придунайские страны без всякой «просвещенной помощи» Запада сумели сами разобраться в своих делах и навести порядок на реке. Молодые парни, которые работали матросами и мотористами в тот день, когда мсье Тьери, сэр Чарльз Пик и мистер Кэннон хлопнули дверью Коларчева университета в Белграде, теперь стали капитанами, инженерами, начальниками пароходства и, право же, отлично справляются со своим делом!

До войны на Дунае действовало до шестнадцати различных таможенных и полицейских регламентов, осмотры и проверки производились на каждой границе, пошлина взималась в восьми видах валюты. Советским кораблям доступ на Дунай был наглухо закрыт, да и вообще советскому человеку было нелегко проникнуть на его берега. В книге Михаила Кольцова «19 городов», вышедшей в свет в 1932 году, я читаю о его путешествии на Дунай: «Сведущие люди дали мне перед отъездом вполне точную и исчерпывающую справку: если вас поймают в Югославии, вас посадят в тюрьму, и вы будете сидеть, пока не умрете. Если вас поймают в Венгрии, вас посадят в тюрьму и в тюрьме убьют. Если же вас поймают в Болгарии или в Румынии, вас убьют по дороге в тюрьму». Кольцов все же совершил свое путешествие, но... с паспортом чужого государства. Нельзя без волнения читать его путевые заметки: