3

работал, — знаешь, как маму ревновал! — разоткровенничалась Лара, поправляя перед зеркалом прическу. — Всё ему казалось, будто кругом у

неё любовники!.. Дак что интересно, батя до сих пор, — хоть и 70 летний

старик, — подозревает матушку в измене! Ха ха ха! Выйдет из дома, — и

за амбаром, и за углом, и в огороде посмотрит. Нет ли где, спрятавшихся

хахалей!.. Вот, и у солнышка, видать, нечто подобное. Ну, типа патологии, приступов ревности.

— …

еваха повернулась и чуть не села, увидев выражение лица товарища.

Д

— Федька, не смотри на меня так… Христом Богом прошу, не смот

ри! — истерично заприкалывалась подружка, припомнив фильм «Тени

исчезают в полдень…».

— Гнида ты! — наконец, взорвался я. — Презираю, суку!

Вид у «Быка», вероятно, был таким угрожающе страшным, что «звёздочка», от ужаса, попятилась к двери.

— Миленький! Не бери греха на душу! Остепенись!

— Уеду! — хрипло выкрикнул «ёжик». — Навсегда уеду из этой дыры, дешевка беспардонная! Пойду искать по свету, где оскорблённому есть

чувству уголок!.. А ну, сваливай отсюда, пока цела!

— Нет! Не вздумай! Пройдет псих то, пройдет… — стуча зубами, вос

кликнул котик.

— Убирайся, а не то порешу, на фиг!

— Ухожу, ухожу… Только не уезжай! Умоляю! — бедняга начала рыдать.

— Пошла на х…! Между нами всё кончено! Вон отсюда! — рассвирепев

ший «супруг», в ярости, открыл настежь дверь.

Перепуганная, плачущая Лара, бросилась было к «фрэнду», но он резко

оттолкнул её, и девчонка, как побитая собака, с поникшей головой, вы

шла, наконец, из комнаты.

ык» же лихорадочно начал запихивать вещи в сумку

«Б

.

— О, как херово! Ненавижу, падлу! Дрянь проклятая! — и со всей силы, ударил кулаком по шифоньеру так, что в нём образовалась зияющая

брешь!

ыстро одевшись, выскочил, с вещами, на улицу и побежал по направле

Б

нию к станции, покрывая матом всё на свете…

222

Поезд на Свердловск прибывал, к счастью, через, каких нибудь, полчаса.

Купив билет, я стал мерить шагами перрон, чтобы, хоть как то, унять ки

певшую злобу… И тут увидел, приближающуюся на всех парах, несчастную

подругу. На ней лица не было!

— О, черт! — плюнул, с досады, и скрылся в здании вокзала.

Через мгновенье, дверь распахнулась, и в зал ожидания ворвалась, сама не

своя, Лариса.

— Ну, что тебе еще?! Оставь уже, в конце концов, в покое!

— Не уезжай!

— И слушать даже не хочу!

— Ну, будь человеком! Неужели, не понимаешь, что не вынесу разлуки!

— Скоро Толя вернётся, вот и компостируй, любовничку бывшему, мозги!

— Да не нужен он даром! Пойми же! — Лара попыталась обнять идиота.

Я резко отстранился.

— Фу! — с омерзением бросил. — Опротивела! Опостылела то как!

— Опостылела?.. — изумлённым эхом, отозвалась девчонка.

— Да, да! И больше мне не нужна! Катись отсюда!

— Ну, тогда прощай… — только и произнесла, тихо, отверженная и, не говоря больше ни слова, покинула взбешенного дурака.

3

В поезде, — под мерный стук колёс и плавное покачивание вагона, —

воинственный пыл мятежного «ёжика», немного поубавился. Да

и сколько, можно переживать из за какой то, законченной ги

персексуальной психопатки и шлюхи!.. Нет, разумеется, и он, «святая ду

ша», — далеко не подарок: кто бы из женщин, смог выдюжить столь

своенравные, приступообразные нападки патологического ревнивца!

Да любая, давно послала бы подальше и, более, не связывалась!.. Но навряд

ли, уверенный в своей непреложной правоте, я тогда, что либо, из этого, по настоящему, понимал. Ибо отсутствие самокритики, у самовлюблен

ного дуболома, было, практически, абсолютным, и не поддавалось нрав

ственной коррекции.

Надо сказать, что агрессивно злобное неприятие противоположного по

223

ла (заложенное, вероятно, генетически), у «философа», временами, выра

жалось в виде личных «эвристических интеллектуальных выводов», не

подлежащих никакому сомнению. Что объективно вело его, по жизни, к неизбежному одиночеству и изысканному женоненавистничеству… Что

ж, история знает немало великих умов, скатившихся в оную моральную

«пропасть». Но, опять же, не на пустом ведь месте, возникали их фило

софские построения, относительно пола. Были, видать, достаточные

основания у того же, «сумрачного германского гения» в лице, хотя бы

Шопенгауэра, Ницше, Вейнингера!.. Кто то из них, даже сказал: «Я не

настолько глуп, чтобы любить. Тем более, женщину…».

Вот и «фрэнд», отнюдь, не испытывал желания, попадать в романтическую

зависимость от Лары, и, как только мог, отчаянно боролся со своим

чувством. Тем паче, ему представлялось сверхоскорбительным, любить

«потаскуху», а также, вероятную «содержанку» с дитём, представляющих

собой препятствие творческим планам… И эти разрушительные уста

новки, естественно, распространялись, по недоразумению, на весь лука

вый женский род. Ибо адекватной классификации, роду то сему, тогда

еще выработано не было.

то им, подлым тщеславным тёлкам, в сущности, нужно от мужиков? —

«Ч

мрачно рассуждал «ёжик». — Как писал Гоголь в «Мёртвых душах» —

«Влюбить и погубить…»! Но «погубить» — это, понятно, сказано в пере

носном смысле… А в буквальном, — подчинить собственной воле, чтобы

извлечь, для себя, максимальную биологическую выгоду: то есть, грубо