3:0 в пользу Шапочки

Ручей, захлебнувшись, замолчал на целую секунду, а я зажмурилась от ужаса. Дерзость Владыка не прощал никому.

– И это заставило задуматься, – как ни в чём не бывало продолжил мой муж, у которого внезапно проявилась склонность к самоубийству. – И прийти к выводу.

– К какому же?

– К такому, что главные злодеи уже понесли наказание, а на нашу долю осталась лишь парочка подзатыльников да десяток оплеух.

Ветер несмело лизнул мою щёку, шлёпнул клён по плечу и умчался, оставь за собой рябь на воде. Я подняла ошалевший взгляд на мужа.

Что происходит?

Серго на мой взгляд не ответил, а Владыка выдержал паузу, достойную лучших театральных подмостков и громко рассмеялся.

– Нет, всё-таки правильно я вас поженил, – веселился он. – Вон твой волк каким орлом стал! Зубы скалит, рычит на меня. Ну, почти рычит… Что скажешь?

Серго промолчал.

– А спорили-то со мной как! Одними взглядами чуть в мелкую капусту не нашинковали… Ну? Кто прав был? Кто? Кого слушаться надо, когда велит?.. Молчишь? Правильно делаешь. Когда старшие говорят…

И внезапно:

– Рассказала, стало быть, мужу про амулет-то? А, Руслана? Устыдилась грех на душу брать?

Прежде, чем заговорить, я посмотрела на Серго. Он кивнул, и я сказала:

– Стыдиться мне нечего. Не припомню за собой проступков, из-за которых люди могли бы на меня косо посмотреть.

– То есть мужу мстить ты не собиралась?

– Не за что мне ему мстить. Разве что за терпение и понимание. Так за это всё чаще благодарят. А то, что замуж меня взял, не спросив, так вы же сами заметили, что выбора ни у него, ни у меня не было.

– Выбора, значит не было, – хмыкнул Владыка.

– Так что, если и мстить кому, так это вам.

Мужчина вскинул бровь, в чёрном глазу полыхнуло что-то алое, и я запоздало сообразила, что не стоило Владыке дерзить. Но вместо того, чтобы хлестнуть по мне силой, оборотень снова захохотал.

Даже не знала, что он такой весельчак.

– И как же ты собираешься мне мстить? – сквозь смех выдавил Владыка, а я хмуро глянула на него и, насупившись, буркнула:

– Как минимум, близко ни к одному из своих будущих детей не подпущу.

Веселье слетело с его лица, как и не было.

– Что?

– И посмотрю ещё, достойны ли вы того, чтобы за моим братом и Серёжиной сестрой присматривать. Не подумайте ничего дурного, Владыка, но после того, как ваш человек использовал меня вместо наживки, а потом и вовсе бросил на растерзание маньяку, любой бы задумался, если не о мести, так о компенсации.

Он посмотрел не зло, но внимательно. Прищурился.

– Наглая какая, – хмыкнул бесконечно долгую минуту спустя. – Люблю таких. Амулет у тебя?

– У меня, – отозвался Серго и протянул бумажный конверт.

Владыка вынул кулон, перехватив кожаный шнурок, посмотрел на свет сквозь янтарь, а затем хлестнул по моему позвоночнику силой – весьма внушительно, если кому-то интересно, и потребовал:

– А теперь правду, и чтобы зубы мне не заговаривала. Просила помощи у отца? Говорила, что лучше в гроб, чем ребёнок от врага?

Серго зарычал – тоже почувствовал давление Владыки. Я мельком глянула на него, мысленно призывая к спокойствию, и произнесла:

– Не просила и не говорила. А кулон мне отдал Вожак в ночь нашей с Серго свадьбы. Вроде как мама когда-то очень любила это украшение.

– А ты что же? Не стала мамкин подарок носить?

Я покачала головой.

– Не по душе пришёлся?

Внезапно я почувствовала себя уставшей. Вот как я должна объяснять сейчас, что чувствую к своей первой маме? Как, если и сама толком этого не понимаю… С одной стороны, любовь и благодарность не на пустом месте рождаются. С другой, я бы тоже могла войти в её положение. Ведь не просто так она из посёлка сбежала и бросила меня. Уж кому, как не мне знать, какой тяжёлый и крутой нрав у Вожака…

Но между тем она ушла, а моя вторая… нет, моя настоящая мама осталась.

И щедро делилась своим теплом, прикрывая от ледяного равнодушия Вожака.

Растила.

Любила.

Всегда была рядом.

– Не тому человеку, принадлежал, – наконец призналась я. – Если бы Вожак…

– Почему ты не называешь его отцом? – перебил Владыка. – Он запретил?

Я нахмурилась и отвела глаза. Говорить об этом давно уже было не больно, но всегда неприятно.

– Он не заслужил, – ответила после паузы и вернулась к первоначальной теме:

– Если бы Вожак сказал, что это кулон моей… его наложницы, я бы ни секунды не раздумывала. А так… Бросила в чемодан и забыла.

Владыка некоторое время сверлил меня непонятным взглядом. Я молчала и впервые у меня не возникло проблем с тем, чтобы выдержать давление мужской силы.

– Ты знаешь, что твоя настоящая мать уже больше десяти лет работает в «Живи»? – снова сумел удивить меня Владыка.

– Где?

– В единственном в мире реабилитационном центре для детей-оборотней. Знаешь, кто самый частый пациент в этом заведении?

Я покачала головой.

– Жертвы домашнего насилия.

Поджав губы, я отвернулась. Если Владыка думал, что эта информация поможет мне смягчиться в отношении моей первой мамы, то он ошибся, а если хотел побольнее ударить тем фактом, что чужие дети ей важнее родных, то промахнулся. Мысли о биологической матери давно не причиняли мне боли. Они вообще не вызывали во мне никакой реакции. Хотя…