289af406936548f7e4a60af4aa741d4b

— Хороша буриловка, — прохрипел он, продышавшись. — Врешь, Геныч, твоя железная задница для меня — святее всех святых.

Ребята снова смеялись и гомонили: “Обижаете, Пал Юрич, где ж буриловка, самая натуральная ракетовка!” Буриловку гнали из тормозных элементов бурильных машин, а ракетовку — соответственно… Неизвестно почему, вторая ценилась знатоками гораздо сильнее. По мнению Павла, не терпевшего спиртное, все было одинаково мерзкой и вонючей дрянью, но бывают моменты, когда отделяться от рабочего коллектива совершенно невыгодно.

Запищал зуммер — перерыв закончился. Работяги потянулись на выход, остались только Павел с прорабом и Генычем. До конца смены уже совсем немного, несколько часов — и они на поверхности.

Павел как раз заканчивал последний контрольный объезд, когда почувствовал вибрацию. Неудивительно, конечно, рядом с бурильной машиной, но эта вибрация шла в диссонансе, какие-то толчки, неровный ритм. Он замер на секунду, а потом оглянулся на Геныча. Тот таращился на него в ответ.

— Машину выключи.

Атмосфера Марса передавала звуки как-то по другому, более гулко что-ли, даже под землей. Они минут пять сидели, вслушиваясь в этот страшный гул и вибрацию.

— Со стороны подъемника, кажись, — хрипло сообщил Геныч и потянулся к пульту управления.

— Куда?

— Наружу, твою мать!

— Погоди… погоди, — Павел ткнул в схему, — подроемся сюда, там могло ребят запереть.

— Топлива не хватит. Нам бы самим доебашить…

Павел глухо застонал: ведь конец смены, ресурсы на исходе, они смогут выкопаться только при очень, очень благоприятном прохождении. Он снова уткнулся в схему — прокладывать оптимальный маршрут.

Они со скрежетом бурились сквозь мягкие породы, перед глазами мелькали черно-белые изображения внешнего радара, тихо матерился Геныч. Если бы у них был юркий бур-разведчик, то экраны показывали бы объемную картинку в цвете на пару километров в округе. Но эти почвы были уже давно исследованы, разведчики трудились в другом месте, а Павел чувствовал себя слепым, видя лишь на метр вперед.

— Пиздец, — сказал Геныч и замолчал, снова заглушив для экономии мотор.

Они уперлись в твердые породы, которых здесь быть просто не должно. Что это, смещение пластов? Если так… если это такое мощное марсотрясение… на поверхности могло тоже ничего не остаться. Но ведь долина Утопии совсем не сейсмична!

— Рой на северо-запад.

Ближайший твердый пласт был ранее на юго-востоке, да и по линиям изломов — все шло оттуда. Оставалось надеяться, что недалеко ушло. Он вспомнил про Андрея, как прижимал его за шею к матрасу, как ладонью ощущались выступающие позвонки, а бедрами — растраханная задница, а Павел был в каком-то полузабытьи тогда от восторга… Андрей не отвечал на его вопросы о злодеях, смотрел словно в никуда, а еще он был таким худым. В первый раз, со злодеями, он был совсем другой. “Как выберусь отсюда, сразу к нему зайду. Лишь бы наверху было все цело. Лишь бы выбраться.”

Выбраться им не удалось, твердые пласты все не кончались, а вот запас свободного хода у них кончился.

— Буримся наверх, — сказал Павел.

Мощностей у них на это не хватало, если пласт толще семи метров, они так и застрянут среди камней, но Геныч выматерился и послушался.

Оно оказалось больше семи, и последние пару метров они долбили в обреченном молчании. Скоро кончится воздух. Вряд ли их откопают раньше.

— И могилка не нужна, — как-то жалко хмыкнул Павел, ему уже казалось, что он задыхается, а земные своды медленно сдвигаются.

Он закрыл глаза и стал снова думать об Андрее, интересно, каков тот на вкус? Андрей ему несколько раз минет делал, а Паше даже в голову не пришло ответить тем же. Он вообще так мало ласкал его, а ведь ни с кем больше так хорошо не было…

— Взгляните, Пал Юрич, это проход?

Павел уставился на радар. Да, и вправду похоже, вроде бы черный провал начинался на границе видимости. А ведь еще недавно его не было… или они умудрились не заметить?!

— Давай, Геныч, на генераторе.

Если это будет обманка, то последние часы они проведут в мертвом буре. Впрочем, какая разница.

Это на самом деле был проход, они быстро собрали — оставшиеся баллоны воздуха, жаль из кабины не отсосать обратно, аварийные лампочки, запасные шлемы и воду… А еще у Геныча нашлась заныканая пачка соленых галет, а у Павла в куртке — плитка молочного шоколада. Они затянули шлемы и выбрались из бура.

…Самый странный проход, который они видели в своей жизни. Сводчатый и гладкий, словно вытравленный. А раз Павлу померещилась черная шевелящаяся слизь в проеме потолка. Он остановился и долго светил туда. Черные тени безумно метались, ничего было не понятно и дотянуться невозможно, сумасшествие какое-то.

— Пойдемте, — звал его Геныч почему-то шепотом, — все давно сдохло к хуям на ебаном Марсе, нечему здесь шевелиться.

А потом проход раздвоился. Они постояли в развилке и, не сговариваясь, пошли по левому, он забирал слегка вверх.

========== Глава 5 ==========