Оглянув строй перед собой — из самых разных людей с самыми разными выражениями на лицах, Никлас сделал шаг назад, показывая, что рекрутинговую речь закончил. Очень хорошо ощутил на себе чужие взгляды — внимательный Катрин, оценивающий иеромонаха Михаила и отстраненный инспектора Горчакова. Еще ощущал, комплексно как один, взгляды сразу полусотни скаутов и трудников, которые смотрели сейчас только на него. Единственный, кто смотрел сейчас в другую сторону, был брат Павел — который скрестив руки за спиной, разглядывал низкие облака, так что его борода лопатой даже приподнялась почти параллельно земле.
— Неплохая речь, сын мой, определенно, — с удовлетворением покивал иеромонах Михаил, после чего заговорил громче, обращаясь к собравшимся: — У вас есть время на размышления, десять минут. Те из вас, кто рассматривает возможность предложить свою службу Никласу и Катерине Бергер, прошу проследовать на стоянку, откуда наставник брат Павел отвезет вас на тренировочную площадку полигона. Те, кто такого желания более не имеют, оставайтесь пожалуйста на месте до следующего распоряжения.
Посмотрев на молчаливого бородатого брата Павла, иеромонах ему кивнул. Тот, по-прежнему не говоря ни слова, сразу направился в сторону арки, иеромонах же обернулся к троице гостей-покупателей:
— Пройдемте в нашу скромную обитель, я угощу вас чаем. Из моей кельи как раз видно площадку, так что можем увидеть и убрать в сторону личные дела тех, кто не собирается отправляться на полигон.
Келья иеромонаха оказалась вполне приличного размера помещением, судя по виду являясь больше рабочим кабинетом. Чайник был совсем недавно вскипячен, так что пара минут и каждому из гостей Михаил предложил кружку ароматного травяного чая.
Дуя на горячий напиток, Никлас подошел к высокому узкому окну — больше напоминающему бойницу, выглянул во двор. На площадке, где недавно стояло почти полсотни человек, в поредевших шеренгах осталось заметно больше половины. В основном в темной одежде трудников, которые в большинстве к опричникам, тем более направляющимся в Санкт-Петербург, присоединяться не имели желания. Среди нежелающих заключать контракт осталось всего несколько скаутов — у которых, похоже, романтика не превалировала над голосом разума.
Примерно четверть от общего количества скаутов решила не пробовать свои силы, и примерно четверть от общего количество трудников решила попробовать, — приблизительно прикинул количество оставшихся Никлас. Пока он оценивал увиденное, что-то зацепило его внимание.
— Отче, вы же не разрешали подопечным удаляться с площадки кроме как на полигон? — вдруг поинтересовалась Катрин, которая только что подошла и, как и Никлас, выглянула во двор.
— Не разрешал.
— Среди оставшихся я не вижу баронессы фон Губер.
В отличие от Никласа, занятого раздумьями о соотношении между скаутами и трудниками, Катрин сразу приметила отсутствие баронессы фон Губер. Получается, пострадавшая от опричников опальная баронская дочь направилась на полигон с целью пройти показательную тренировку отбора и предложить им свою службу?
— Посмотрим, — пожал плечами иеромонах. — Девица Александра ранее не была замечена в непослушании, так что полагаю, что да, она сейчас направляется на полигон.
После этого иеромонах взял стопку папок и периодически поглядывая в окно, начал откладывать в сторону личные дела тех, кто ратниками опричной команды становиться не желал.
Вскоре, Никлас посчитал по корешкам, у иеромонаха в руках осталось девятнадцать папок. Чай после этого быстро допили и направились на выход.
При мысли о том, что снова предстоит выходить в промозглую от дождя серость, Никлас поежился. Пекло А-Зоны он пока с ностальгией не вспоминал, но европейская погода понемногу переставала ему нравится.
Глава 24
На полигон отправились на двух машинах. Иеромонах Михаил предложил подвезти, но Никлас с Катрин предпочли джи-ваген. Горчаков тоже выбрал комфортабельный теплый салон, не став садиться в простенький внедорожник с продуваемой тентованной кабиной.
Автомобиль с иеромонахом за рулем покатил по раскатанной грузовиками грязевой дороге впереди весьма бодро. Выехав за ним следом, Никлас столкнулся с некоторой неприятностью: он считал себя неплохим водителем, но неплохим водителем он был в пустыне и на обычных дорогах; здесь же, в этой колее, заполненной жидким…
Никлас вздохнул, сдержал заворачивающие в непечатные определения мысли. В очередной раз вжал педаль газа, чувствуя, как ведомая им машина медленно скользит по грязи, шлифуя всеми четырьмя колесами. Негромко выругался, пытаясь избавиться от раздражения — ехать по проселочной дороге оказалось очень непросто. Джи-ваген, гулко подвывая двигателем, разбрасывал комья грязи из-под колес и периодически катался по колее как санки в желобе. Простенький внедорожник впереди на фоне этого выглядел гораздо лучше, иногда даже притормаживая в ожидании массивного на его фоне черного джи-вагена.