2120. Ловушка для AI

– Называй как хочешь, – отмахнулся я. – А только деньги и счастье человеческое – понятия несовместимые. Я имею в виду большую часть облапошенного человечества. И если человек не научится размышлять и сомневаться, то никогда и ничего не изменится, а это-то как раз и выгодно системе.

– Кстати о размышлениях и сомнениях, – Степа поднялся с табурета и выпрямился. – Пошли.

– Куда? – попытался я было воспротивиться. Мне сейчас, скорее, хотелось поваляться на кроватке, нежели тащиться неизвестно куда и зачем.

– Пошли, пошли, – настойчиво потянул меня за рукав Степа, обойдя стол.

– А может, потом? – сделал я слабую попытку отвертеться, но не удалось. Степа продолжал тянуть меня за рукав, и делал он это все настойчивее. Еще немного, и поднимет меня вместе с табуретом, в который я судорожно вцепился. Или рукав оторвет – силищи у него достанет. Волей-неволей пришлось сдаться на милость победителю.

Глава 4

– Куда мы все-таки идем? – спросил я, когда мы вышли за калитку дома и свернули направо, к центру деревни.

– Увидишь, – лаконично отозвался мой проводник.

Господи, ну на что здесь смотреть? За три дня я обошел всю деревню вдоль и поперек, включая и прилегающие к ней поля и лес. Даже в речке искупался, подальше от моста, где вечно плещется шумная ребятня и, того и гляди, кто-нибудь из них сверзится с перил тебе прямо на голову. Нет, я не против, конечно, – в смысле, что шумная и плещется, – но все же предпочитаю более или менее спокойный и безопасный отдых.

– И все-таки? – На меня навалилась послеобеденная лень со слабостью в ногах и свинцом в веках. Даже от приставучей жирной мухи, и то лень было отмахиваться.

– Хрю.

– Чего? – переспросил я, уставившись в лицо Степану, с трудом подавив зевок.

– Хрю!

Нет, это не Степан. Точно. Степан – мужик серьезный, деловой, и так глупо шутить не будет. А вот забор позади нас опять затрещал, застонали штакетины, заныли гвозди. Я непроизвольно втянул голову в плечи и медленно обернулся. Глаза хряка, укрывшегося за кустарником смородины, – только пятачок торчит – цепко держали меня на мушке. Хряк волновался; забор раскачивался.

– И чего эта скотина ко мне привязалась? – захныкал я.

– Боров-то? – хмыкнул Степан, останавливаясь и засовывая руки в карманы. Так ты ему с перепугу в пятачок плюнул и ногой его прищемил. Самсон – он злопамятный, хотя и добродушный. Вот помню…

– Чего-то не припоминаю, когда я его так? – наморщил я лоб, честно силясь возродить в себе память о неприятном конфузе. Слушать о навевающих страх и нечто недоброе воспоминаниях Степана мне совершенно не хотелось.

– А как ночью объявился у нас и привалился к забору дух перевести, так Самсон поздоровкаться с тобой решил. Ну и…

– Не помню, – признался я, разведя руками.

– Зато он помнит. Ладно, пошли, – Степан махнул рукой и заторопился дальше.

– Ты извини, если что, – я выдавил кислую улыбку и дружески помахал хряку.

– Хрю!

– Во-во, – сказал я, и заторопился за Степаном, постоянно оглядываясь.

Треск позади усилился. Похоже, хряку мои извинения были совершенно до лампочки. Его широкая душа требовала непременно серьезной сатисфакции.

– Степ, может, побыстрее пойдем, а? – пролепетал я.

– Не бойсь. Забор крепкий, – успокоил меня Степа, меся тяжелыми сапогами грязь. Но в его заверения мне верилось с большим трудом. В этой туше было не меньше ста пятидесяти килограмм, и навряд ли его удержат какие-то палки.

– Да чего ты, в самом деле? – удивился Степа. – Это же всего лишь свинья! Городские, – с некоторым презрением сплюнул он в сторонку.

Но прав оказался все-таки я.

В какой-то момент забор медленно начал выгибаться в нашу сторону пузырем, затем треснули две штакетины. Хряк довольно хрюкнул и подналег на забор своим тучным телом, удвоив усилия. Забор медленно, словно в замедленной съемке, начал заваливаться. Хрюканье перешло в счастливо-победное скрипучее уханье.

– Знаешь, Степа, ты как хочешь, а я делаю ноги, – напрягся я, готовый в любой миг задать стрекача.

– Э-э, – только и выдавил Степан, озадаченно почесав вихрастый затылок. Ему-то точно бояться было нечего.

Забор рухнул, а я припустил вдоль по улице, увязая сапогами в едва подсохшей грязи и оскальзываясь на свежем навозе. Хряк, перевалившись через поваленный забор, припустил за мной. И откуда только в жирном борове, скажите на милость, взялась подобная прыть?! Хряк без особых усилий, визжа от радости, настигал меня.

– А-а-а, помогите! – заголосил я, надеясь, что вот-вот у меня на фоне стресса откроется хваленое второе дыхание, но оно все никак не желало проявлять себя. Тогда я начал путать следы, надеясь, что хряка с его-то весом снесет на каком-нибудь повороте, и он поотстанет, дав мне желанные мгновения передышки. Но хитрая скотина, будто предугадывая направление моих рысканий, шла за мной след в след, хрюкая, поводя пятачком и довольно размахивая ушами. Я уже не оглядывался, боясь оступиться, и только неистово работал руками и ногами. И вдруг…

– Хрю!