21 интервью

Макарова: Гастроли были в Лондоне, выступали в Фестивальном зале. Я танцевала «Жизель», успешно очень, у меня всегда Жизель получалась хорошо, с самого первого раза. Я познакомилась с весьма интересными людьми, мне понравился их образ мышления, свобода суждений и разговоров обо всем, о жизни, о происходящем. Это было поразительно – видеть, как люди раскрепощены психологически. Я обнаружила, что у меня тоже много интересных мыслей и я могу поддерживать подобные разговоры и быть интересной. Никогда такой уверенности и подобного я не испытывала в себе. Звали этих людей Владимир Родзянко и его жена Ирина, они были русского происхождения, их дедушка известен в России. В один прекрасный день, 3 сентября, они ждали меня на ужин. В этот день я не танцевала. Как правило, я всегда должна говорить, куда я ухожу, но в этот вечер я никому не сказала – не знаю почему, подсознательно, фатальность (?). Мне также непонятно, почему я попросила, чтобы они ждали меня далеко от театра, а не близко. В лифте как раз я встретила Дудинскую. Она мне говорила какую-то чепуху, незначащие фразы, как с ребенком. Так мы спускались вместе. А мне было совершенно все равно, но подсознательно, беспричинно я подумала, что она не должна видеть, куда я пойду. С ней были двое мужчин из театра, стукачи. И без всякого умысла я обогнула театр два раза и пришла к ждущей машине. Но в голове у меня ничего особенного не было. Думала: ну поужинаем, поговорим, привезут назад в отель. И тут началось: они первые подали мне мысль, идея сбежать мне никогда не приходила в голову. Стали говорить, что я должна остаться, что это единственный путь для меня выжить, чтобы выжило мое искусство, сама я как личность. Я начала смеяться и говорить: ну куда же я, куда мне без России! Но капля попала на благодарную почву, к концу вечера я была уже готова. Я фаталист по натуре. И верю в предзнаменование. Повинуюсь эмоциям, а не разуму. Позволяю судьбе вести, а не стараюсь руководить ею. Это, пожалуй, единственные объяснения, которые я нашла позже тому вечеру. Я плакала. Потом неожиданно сказала: «Вызывайте полицию. Я готова». В полицейском участке я выкурила, как мне казалось, десять пачек сигарет. Наутро я получила разрешение остаться в Англии. После этого два приятных джентльмена из Скотланд-Ярда увезли меня за город на специальную виллу, где я находилась какое-то время, пока улеглись страсти.

Минчин: Ваше первое выступление здесь?

Макарова: Я танцевала «Умирающего лебедя» для телевидения. И вместе с Руди Нуреевым мы сделали па-де-де «Черного лебедя» из «Лебединого озера». Телевизионная программа была записана и показана по «Би-Би-Си».

Минчин: Америка! – страна сбывающихся надежд и разрушенных мечтаний?

Макарова: Слава Богу, для меня ничего не разрушалось. Я сидела посредине Лондона и не знала вообще, что мне делать, не имела никаких планов и не пила из родника надежд. Отпал Королевский балет из-за внутренних интриг между примами, которые не хотели чужестранку. Век балерины короткий – я их не виню. И в это время я получила приглашение из Американского балетного театра (АБТ) от его арт-директора Лючии Чейс. Поскольку ничего другого не предполагалось и театр нравился мне разнообразием своего репертуара, я согласилась. Так осенью 1970 года я прибыла в Нью-Йорк. Моя задача была проста – выжить. На это ушли мои первые два года. Я была довольно одинока. Не знала языка, образа жизни, правил, привычек – одинокая женщина на Западе, друзья появились позже. И единственная отдушина была работа – сцена, театр. В свой первый вечер в Нью-Йорке – мой дебют с театром – я танцевала Жизель.

Минчин: Какие-нибудь запоминающиеся встречи?

Макарова: Сразу, как только приехала сюда, поехала к Спесивцевой на Толстовскую ферму. Она была легенда для нас. Я встретилась с ней: очень странное чувство, как будто прикасаешься к истории. Встречалась также с Тамарой Карсавиной. Кшесинскую встретила, но в Париже, меня Лифарь познакомил, очень странная встреча была. С Брониславой Нижинской было короткое знакомство, я танцевала один ее балет.

Минчин: Ваше отношение к Европе и Америке как балерины?

Макарова: Я предпочитаю сейчас танцевать в Нью-Йорке, Париже, Лондоне. К Америке я уже привыкла, меня знают здесь, в Европе тоже знают, но по-другому, по-другому. Туда я еду танцевать роли, а здесь я больше танцую модерн, современное и, конечно, классику. За эти годы я танцевала (иногда подолгу) со многими компаниями: Королевский балет Ковент-Гарден, Парижская Опера. Национальный балет Канады, Марсельский балет Ролана Пети, Балет Мориса Бежара, но, естественно, что АБТ – мой родной дом. Вообще, эти три вышеназванных города имеют лучшие условия для выступлений. Жалко, что выпадает Ленинград, поскольку…

Минчин: Что насчет Москвы?..

Макарова: Я всегда считала Кировский самым лучшим театром в Союзе, если не в мире. «Большой» больше для созиданий, мне никогда не нравился их стиль.