_2017_10_18_09_57_03_451

– Что вы! Она распорядилась, чтобы вы соблюдали постельный режим.

Я вздохнула. Началось…

– Милорд приказал покормить вас.

После обеда ко мне, действительно, пришла наша заведующая кафедрой.

– Как ты, девочка моя? – спросила она.

– Хорошо.

Понятное дело, на слово она мне не поверила. И обследовала очень тщательно.

– Заклинаний вредоносных на тебя вчера понакидали, – подвела она итог. – И забывчивости, и подчинения. И страсти. И ни одно не подействовало.

– Больше ничего?

– Сильный стресс. Все.

– Будем считать, отделалась легким испугом.

– Мы вчера все очень переживали. На ректора просто смотреть было страшно, – стала рассказывать она. – Понимаешь, они что-то на тебя заковыристое кинули, когда похищали.

– В смысле?

– Я так поняла, что милорд Швангау…то есть герцог Моран, никак не привыкну, перестал ощущать тебя как живую.

– Он меня, простите, что?

– Рене. Ты же учила основы магии, – с укором посмотрела на меня миледи Бартон. – И должна помнить, что сильный маг – такого уровня, как наш ректор, он… чувствует состояние близких людей. Особенно любимой женщины.

– Да… Я читала о таком, но не думала…

– Радость, гнев, смущение, боль, желание…Подобные яркие эмоции читаются им как свои собственные. А вчера он не смог ощутить тебя. У нас как раз было заседание администрации университета перед учебным годом. Милорд Швангау зачитывал план работ, и вдруг побелел. Я подумала, что у него сердце схватило – знаешь, так бывает. Внезапно, резко. Особенно у мужчин.

Я кивнула.

– Я была рядом с ним все время, страховала работу сердца. На Морана было страшно смотреть. Он сидел на брусчатке мостовой – и уходил. Мы держали его вдвоем – Ирвин и я. Потом к нам присоединился принц Ричард. Твой учитель сразу связался с ним.

– И что было дальше?

– Гилмор и розыскники. Тигверд хлестнул герцога Морана по щеке с приказом прекратить истерику. Я испугалась – думала – наш ректор город разнесет. Но обошлось – он пришел в себя.

Я вздрогнула. Если то рычащее состояние с клубящейся вокруг него магической энергией – это называлось уже «пришел в себя», то какой же он был?

– Да. Мы с Ирвином опасались, что Раймон просто не выдержит – и уйдет. Несколько лет назад, после их с Эдвардом подвигов на благо империи, он был очень тяжелый.

Я кивнула:

– Понятно. А почему про спасение младшего брата все знают, а про болезнь милорда Швангау – нет?

– Он не хотел никого видеть. Не хотел жить. Мы его с главным целителем вдвоем вытаскивали.

– Понятно, – сказала я – и вздрогнула от осознания того, что могла никогда не узнать, кто такой Раймон Грегори Шир, милорд Швангау герцог Моран.

– Мне очень хочется, чтобы у вас все было хорошо. Я так рада за вас.

– Раймон приказал мне к свадьбе готовиться, – призналась я.

– Вот и отлично! За месяц как раз успеем! – воодушевленно откликнулась миледи Бартон, и я вспомнила, как равнодушно она отнеслась к подготовке к моей несостоявшейся свадьбе с Генри.

– У нас не месяц, – вздохнула я. – Уж не знаю, радоваться мне или огорчаться, но милорд Швангау заявил, что мы женимся завтра.

– Наверное, он прав, – заявила целительница. – Вы и так потеряли слишком много времени.

– Стихии, – вздохнула я. – Должна была выйти замуж за одного, женился на мне второй, а свадьба будет с третьим.

– Рене, – усмехнулась миледи Бартон. – Какая разница, что скажут люди, если ты будешь неприлично счастлива?

– Жаль родители и бабушка не дожили.

– Так. Я твоих студентов по коллегам распределила – на счет этого не переживай. Теперь – платье! Собирайся, поедем к портнихе принцессы Тигверд.

– Перед тем, как ехать к ее портнихе, нужно осмотреть саму принцессу Тигверд. Я же к ней вчера не попала.

– У нее был Ирвин. Нашел ее состояние удовлетворительным, только она очень расстроилась, узнав, что тебя похитили.

– А зачем ей сказали?

– Рене! Ты смеешься? От ее высочества правды теперь не скрывают. Ни ее муж, ни верховный целитель. Даже сам император Фредерик говорит ей только правду. Она знала – и переживала. Очень…сильная женщина!

– Надо отправить ей записку, что со мной все в порядке. Ей, конечно, муж сказал…

– Прояви вежливость – и поехали в ателье.

Быстро написав несколько строчек, я запечатала письмо – и распорядилась, чтобы Жаннин отослала его с курьером.

– А что с Ани? – спросила я у служанки. – Она должна была вчера помогать мне с ужином – я утром к ней ездила.

Оказалось, что мою подругу отправили обратно в Северную провинцию, даже толком ничего не объяснив.

Я написала письмо и ей. Обрисовала ситуацию, извинилась. Пригласила на свадьбу.

Мы вышли из дома.

Экипаж уже ждал. Я удивленно посмотрела на миледи Бартон – завкафедрой сделала вид, что понятие не имеет, откуда тут экипаж!

Пока мы ехали, я и так все поняла. На меня смотрели все. И если в глазах студентов был еще просто интерес, то коллеги, особенно мужского пола, демонстрировали явное презрение. Что касается дам, то в их глазах была жгучая, ничем неприкрытая зависть.

– Отлично, – сказала я вслух.