2000 №1

Военная техника и промышленные сооружения на опытном поле полигона после взрыва атомной бомбы РДС-1.

Группа разработчиков ядерного оружия в музее в Сарове. 1996 год. (В экспозиции слева — РДС-1).

На командном пункте, вспоминал потом Флёров, произошел любопытный эпизод. После взрыва никто уже не обращал внимания на показания счетчиков. И тут Берия заметил, что при последнем замере вместо одного-двух в обоих каналах приборы зарегистрировали по три-четыре импульса. Он немедленно потребовал объяснить, что случилось с нейтронным запалом. Флёров предположил, что прибор сработал от наводок на аппаратуру. И никто не ведал тогда, что это была первая регистрация сопровождающих атомный взрыв электромагнитных явлений.

В тот же день вечером Флёров затащил меня в гостиницу, где собрались ведущие ученые и конструкторы КБ-11, возглавляемого Ю. Б. Харитоном. Всегда веселые и шумные, они были непривычно торжественны и молчаливы. Все понимали огромную значимость свершившегося события. Вскоре напряжение спало, и мы подняли тост за первое в СССР успешное испытание атомной бомбы.

30 августа состоялась первая инспекционная поездка на опытное поле. Ближе двух километров к эпицентру взрыва не пускали дозиметристы. Но и с этого расстояния поле хорошо просматривалось. По свидетельству очевидцев, им представилась картина ужасающих разрушений: все сооружения, техника, животные были уничтожены практически полностью.

В один из следующих дней мы тоже решили своими глазами увидеть последствия взрыва и, набившись в газик, поехали на поле. Через несколько километров земля сменилась спекшейся стекловидной коркой. Проехав по ней совсем немного, мы вдруг по ступицы колес провалились в осевшую после взрыва пыль. Дозиметрист, взглянув на прибор, регистрирующий радиоактивность, закричал: «Зашкалило!». Не знаю, откуда взялись силы, но мы, не раздумывая, подняли газик, на руках перенесли его на твердое место и стремглав удрали подальше от опасного места. Позже вспоминали этот эпизод с улыбкой.

На самом деле ничего смешного в этой истории не было, просто тогда так обстояли дела с радиационной безопасностью. В этой связи нельзя не вспомнить о тех, кто разрабатывал нейтронный запал бомбы. Его создатели — сотрудники радиохимического отдела ВНИИЭФ В. А. Александрович, М. В. Дмитриев, а также В. Р. Негина и В. А. Давиденко, работая в не приспособленных для использования радиоактивных веществ помещениях, получили лучевую болезнь и преждевременно ушли из жизни.

За время той памятной командировки я изъездил полигон вдоль и поперек и мог воочию убедиться, какая колоссальная работа предшествовала испытанию и какой невиданной разрушительной силой обладала атомная бомба.

_{ЛИТЕРАТУРА}

_{Советский атомный проект. — Нижний Новгород: Изд-во «Нижний Новгород», 1995.}

_{Ядерные испытания СССР. — М.: ИздАТ, 1997.}

_{Веретенников А. И.Рядом с атомной бомбой (записки физика-экспериментатора). — М.:}

_{ИздАТ, 1995.}

_{Рассказы атомщиков и в шутку, и всерьез. Сост. А. Веретенников. — М.: ИздАТ, 1998.}

МУЗЕЙ

Первые легковые автомобили страны

Серийный выпуск грузовых автомобилей АМО-Ф-15 удалось освоить к концу 1924 года (см. «Наука и жизнь» № 1, 1999 г.). Но страна нуждалась и в легковых машинах, поэтому тогда же Научный автомоторный институт (НАМИ) провел испытания нескольких зарубежных моделей. Надлежало выбрать машину, способную надежно работать на бездорожье. Найти требуемый автомобиль не удалось, и специалисты НАМИ решили спроектировать его сами. Требовалось создать легкую мощную машину, не склонную к буксованию. Эти противоречивые условия потребовали тщательного анализа конструкции и поиска удачного прототипа.

Заместитель директора НАМИ Е. А. Чудаков обратил внимание на чехословацкий легковой автомобиль «Татра-12», который осенью 1925 года на Всероссийском автопробеге по маршруту Ленинград — Тифлис— Москва протяженностью 5300 километров финишировал первым. После пробега в Москве состоялась Первая Всероссийская автомобильная выставка, на которой были представлены участвовавшие в нем машины. Там руководители НАМИ подробно ознакомились с «Татрой», убедились, что она во многом превосходит большие автомобили, и выбрали ее в качестве прототипа первой отечественной малолитражки.

В конце 1926 года чертежи новой машины, названной по имени организации-разработчика НАМИ-1, передали на московский автозавод № 2, называвшийся в то время «Спартак». Автомобили в основном повторяли прототип, но были в них и существенные отличия.