2:36 по Аляске

Невзирая на клубящуюся пыль, дом и впрямь не походил на заброшенный. В гостиной пахло корицей и жженой солью, будто еще совсем недавно кто-то обедал пирогом с семгой. В кресле лежала стопка одежды, а в камине был сложен хворост. Мы все чувствовали себя такими уставшими, что эти предостережения выглядели как приглашение.

– Может, поищем другое место? – продолжила сомневаться Флейта, подвинув носком чьи-то ботинки под пуфиком.

– Кто бы здесь ни жил, он наверняка уже мертв. Никто бы не пошел разгуливать по окрестностям в ночь, – весомо заметил Крис и вальяжно бросил рюкзак прямо на пол, доставая флягу с маслом для розжига. Плеснув его в хворост, Крис саркастично добавил: – Но если вам правда так не по себе, мы можем уйти и бродить хоть до утра… Познакомимся с волками, забудем про сон и гору еды. У нас ведь и так с собой ее много, правда?

Вторя словам Криса, где-то с другого берега реки прозвучал вой. Немного помявшись, я тоже скинула свою сумку в кресло. Рядом с ней приземлился рюкзачок Флейты, ее футляр и заряженное ружье.

– Значит, решено. Остаемся, – удовлетворенно озвучил Крис и отправил почти догоревшую спичку в камин. Огонь ярко вспыхнул, и стены дома затрещали от тепла.

В желудке, оставленном сегодня без обеда, урчало. Я прошлась пальцами по этикеткам банок с консервами. Такого выбора не было даже в магазинах! Отобрав несколько, мы устроились подле камина и разделили на троих маринованные говяжьи ребрышки, а на десерт банку сгущенки. Под столом даже нашлась бутылка самогона, но сейчас было не до нее.

Уже спустя полчаса Флейта, сытая до отвала, заснула в кресле в обнимку с ружьем. Я осталась одна, задумчиво помешивая ложкой чай и упустив из виду Криса. Когда он не вернулся в гостиную ни спустя десять минут, ни спустя двадцать, я напряглась. Выбравшись из-под пледа, я бесшумно двинулась в соседнюю комнату. Приоткрытая дверь, ведущая в единственную спальню, почти не скрипнула. Я прижалась к ней лбом, подглядывая.

Крис переодевался, стянув с себя джемпер и майку. Его старая одежда была насквозь влажной, будто он успел встать в ней под душ. Крис зажег солнечный фонарь, и на рельефной спине его кожа мерцала от крупных градин пота. Он принес с собой ведро растопленного снега и брился напротив зеркала, усердно избавляясь от островков щетины. В какой-то момент, резко отшвырнув лезвие в миску, Крис задрожал и согнулся. Будто эхо от неистовой ярости, слишком долго запертой внутри и теперь просящейся наружу…

– Я здоров, если ты хочешь спросить меня об этом, – сказал он и, промокнув полотенцем лицо, повернулся. – Просто устал.

Я замялась в дверном проеме. Как долго он в курсе, что я подсматриваю за ним?

– Ты мог простудиться.

– С каких пор ты печешься обо мне?

Крис не сразу понял, как резко это прозвучало. Он всегда сходил на шепот, когда говорил со мной. Шепот тот был обходительным, липким и омерзительным… Но сейчас Крис почти огрызнулся. Такое случилось впервые. Наверное, поэтому я так растерялась, наблюдая, как сжались губы Криса, когда он осознал, что сорвалось с них.

– Подойди, – попросил он уже мягче.

Утешая себя тем, что за стенкой спит Флейта с боеготовым ружьем, я приблизилась. От Криса исходил соленый медный запах, напоминающий смешение крови и пота. Едва мне хватило ума передумать и отстраниться, как Крис перегородил мне путь и пригвоздил к платяному шкафу. Я сдавленно вскрикнула, но недостаточно громко, чтобы быть услышанной.

– Ты убьешь Себастьяна? – спросила я тихо, лишь бы спросить хоть что-нибудь и не дать ему переступить черту. – Если встретишь его…

– Почему ты спрашиваешь?

– Кажется, ты хотел доказать мне, что у меня нет причин тебя бояться, – напомнила я, облизнув пересохшие губы, и тут же пожалела о содеянном: взгляд Криса впился в них, и, кажется, он вконец перестал меня слушать. – Когда ты увидел те лодки и надпись, ты разозлился, но…

– Сдержался, хотя желал перевернуть все вверх дном? – закончил он за меня. – Выпотрошить всех, кто окажется под рукой? Отыскать Себастьяна и заставить его ползать у меня в ногах, моля о прощении? Да, так и было.

– Он всем сердцем любит тебя, – произнесла я, и взгляд Криса стал насмешливым. – Того тебя, кто является его лучшим другом. Даже слепой бы заметил эту любовь.

– Слепой заметил бы и ту ненависть, которую он питает ко мне такому, какой я есть сейчас, – хмыкнул он. – Со мной нынешним у него много незаконченных дел.

– Каких дел?

– Разных. Их множество. Его мать…

– Считает своим сыном тебя, а не Себастьяна, ты об этом?

– Ну… Почти.

Крис подавился причудливым смехом. Его пальцы, освобожденные от прочных полицейских перчаток, легли на мою шею, отрывая затылок от шкафа. Губы его походили на раскаленное стекло, гладкое и пронзающее, – именно таким ощущался этот поцелуй, когда Крис, обняв меня настолько крепко, чтобы я не смогла вырваться, приник к моему рту.