2:36 по Аляске

Я пробежала взглядом по стихотворению, написанному желтой краской на стене класса, и оглянулась. Теперь вместо стеллажей и склянок в магазинах рядами стояли скамейки и парты: за ними восседали дети прайдеров от восьми до двенадцати лет, ожидая учителя. Школьная программа здесь ничем не отличалась от обычной, разве что уроков истории в несколько раз больше. Вот-вот должно было начаться очередное занятие. Кажется, география, которая сводилась к обучению навыкам выживания и которую преподавал Бобби. Он опаздывал, и я ждала его, скитаясь у входа. Мина у него была такой кислой, что сомнений не оставалось: детей он не выносит так же, как быть их учителем.

– Бобби, – перехватила его я, следуя совету записки в кармане. Тот попытался проскочить мимо, раздраженный, но я упрямо перегородила ему проход в класс.

– Чего тебе, орнитолог?

Этого было достаточно, чтобы прийти к логичному умозаключению: мою тираду о шахтерах и клетке он усвоил, и с таким раскладом я вряд ли могла уповать на его подсказку. Но, наивная, я все равно спросила:

– Я переживаю за Криса, не видела его с самого Рождества. Не знаешь, куда он мог запропаститься?

– Наверно, кувыркается где-нибудь с новой пассией, у которой мозгов поменьше, а грудь побольше, – с издевкой ответил Бобби и, отодвинув меня от двери, прошел в класс. – Мое дело ведь – это чистить перья клювом да трещать. Удачных поисков.

Дверь перед моим носом захлопнулась, и я закатила глаза, удаляясь.

Уже скоро ноги отваливались от долгой ходьбы. Я обыскала весь аэропорт, и чугунная голова после бессонной ночи трещала, грозясь расколоться, как яичная скорлупа. Ни на постах, ни в лаборатории, ни где-либо еще не было никого, кто видел бы Криса с прошлой ночи. Тот словно испарился вместе с рождественскими украшениями, которые сняли сразу же, как отгремела последняя песня на вечеринке.

В спешке я перебилась на завтрак одной манной кашей, пропустила обед и теперь же с нетерпением ждала ужина: авось хотя бы на нем Крис появится. Время поджимало, и на еду его попросту не было. Последним пунктом моих поисков числился микроавтобус на закрытой парковке. Охрана отказывалась пускать меня туда, но «метка ловца» открывала все двери – синие проколы от капельниц, когда я задрала рукав. Почему-то они рассказывали людям обо мне больше, чем мое имя.

Фургон Криса был самым дальним – красный и облезлый, похожий на кусок хлама, где он ночевал. Я не понимала, почему ради него Крис отказался от просторной комнаты или личного самолета. Под водительским сиденьем покоился чемодан с одеждой, а в дальнем конце висел крупный осколок зеркала. Крис смотрелся в него каждое утро, борясь с желанием побриться, а затем укладывая прическу. Наточенный станок и расческа лежали на тумбе по соседству. Он снял все сиденья и установил их в один ряд, укрыв простыней и одеялом, как койку. На шкафу лежали пустые обоймы с надколотыми статуэтками ангелов, а рядом, сложенные на стуле – черная рубашка и бежевые брюки, в которых Крис был на Рождество. Он заходил сюда, но было это, судя по всему, уже давно.

Вернувшись в главное здание аэропорта, я сдалась: мой план провален, даже не начавшись. Я была близка к нервному срыву, и спасти меня могли лишь две вещи – или сон, или отдых. Выбрав последнее, я отправилась в душевую.

Ту, что находилась прямо за нашей комнатой, почти никто не посещал, кроме меня и Джесс. Вот и сейчас здесь было пусто и темно – идеальное место, чтобы спрятаться от собственных мыслей. Скомкав вместе с листком джинсы и футболку, я швырнула их в раковину, а затем встала под душ.

Вместо насадки и крана из стены торчала прямая труба. Я крутанула вентиль, и из нее хлынул поток воды – сначала нестерпимо горячей, а затем прохладной, как весенний ветер. Именно то, что нужно. Я подставила под нее голову, смывая с себя не только шампунь и мыло, но и усталость.

Вода пахла железом и оставляла на коже ощущение стянутости, но мне все равно стало лучше. Послышался далекий трезвон – часы у центрального входа объявили шесть вечера. До ночи – то есть до начала нашего освобождения – оставалось совсем ничего, а я…

А я выдавила еще шампуня себе на ладонь и повторила свое очищение.

Сквозняк, ворвавшийся в душевую из приоткрытой двери, выгнал из нее пар. Я рефлекторно крутанула вентиль обратно, приглушая воду и вслушиваясь. Кабина была отделена матовым стеклом, светонепроницаемым, и казалось, будто за его пределами обитает чистая тьма.

Обычно я подпирала дверь шваброй еще перед тем, как раздеться, но сегодня все шло наперекосяк. Тяжелые шаги нарушили мой интимный покой и остановились возле двери кабины. Я услышала шорох ткани и лязг металлической пряжки. Кто-то разделся, сбросив одежду прямо на пол, а затем потянул на себя дверцу.

Я замерла и, сморгнув с ресниц капли воды, сдавленно ахнула.

Крис вошел внутрь и молча прижался ко мне. Крутанув вентиль, он заставил воду потечь снова. Его шаги я могла узнать из тысячи других, но мне не верилось, что первый пункт моего плана найдет меня сам.