19a80551de29cd22aac68fc54f3430de

Наполеон в 1806 году или Мольтке в 1870 г., стратег сокрушения может, ориентируясь по своей магнитной стрелке "решительного пункта", не

упускать из виду и конечной цели. Вообще же "решительный пункт" операции

господствует в стратегии сокрушения почти безраздельно, и всякое

нарушение его велений может рассматриваться, как опасный уклон,

"предвзятость".

Веские обстоятельства, затрудняющие сокрушение, выдвинуты

современностью. Первое из них, это — недальнобойность современных

операций, вынужденное возвращение к пятипереходной системе, о котором

мы будем говорить в следующей главе. Приходится дробить операцию на

части, приостанавливая временно продвижение фронта для починки

железных дорог в тылу. Вызываемые этим паузы весьма содействуют

обращению борьбы в позиционную. Второе обстоятельство заключается в

том, что начало войны не является в наше время кульминационным пунктом

стратегического напряжения. Военная и экономическая мобилизация

выставят второй и третий эшелон мобилизованной и снаряженной живой

силы. В лице импровизированных Гамбетой армий Мольтке старшему

пришлось иметь дело со вторым эшелоном французской вовсе

неподготовленной мобилизации уже в 1870 году. Постоянные армии Франции

были уничтожены в один месяц, а со вторым эшелоном пришлось возиться

четыре месяца. Этот опыт, как нам кажется, и лег в основу взглядов Мольтке

на будущую войну Германии на два фронта, как на борьбу на измор. Одна

Маренгская операция 1800 года дала Наполеону всю Италию, а Иенская

операция 1806 г. позволила ликвидировать всю Пруссию до Вислы. В наших

условиях Наполеону пришлось бы вести последовательные операции, с

возрастающей трудностью, против новых сил, собранных государством.

Целесообразность операции. Рост значения генеральной операции в

стратегии сокрушения приводит к тому, что операция уже не рисуется как

одно из средств ведения войны, а затмевает собой конечную военную цель и

получает самодовлеющее значение. Вопрос о целесообразности операции

отходит на второй план. Оперативные и тактические соображения получают

перевес. Все равно, когда и где разбить неприятеля, лишь бы удар имел

уничтожающий характер. Важно, чтобы тактические действия войск

направлялись по линии наименьшего сопротивления. Поэтому, с точки

зрения стратегии сокрушения, не следует упрекать Людендорфа за выбор для

решительного удара в марте 1918 г. Амиенского, наименее важного

стратегически, направления, на стыке французских и английских армий.

Вопрос о направлении является при сокрушении второстепенным по

сравнению с размахом удара. Ошибка германского управления заключалась в

стремлении уменьшить долю риска, сохранить сплошной фронт, отказаться

от самого причудливого перемешивания своих и неприятельских войск в

один слоеный пирог, который получился бы при продвижении вперед, игнорирующем участки, которые продолжали быть занятыми неприятелем; немцам следовало стремиться к огромному увеличению площади операции, имея в виду, что все спутавшиеся на ней части и средства обеих сторон в

конечном результате окажутся во власти победителя. Напротив, в

дальнейшем наступательные попытки Людендорфа на новых участках, связанные с новыми развертываниями имевшие частью демонстративный

характер, уже резко противоречили стратегии сокрушения. Это уже

фехтование измора, фехтование, неизмеримо менее связывающее волю

противника; и, насколько обстановка, в которой Германия находилась в 1918

году, могла бы оправдать наступательную попытку в стиле сокрушения, настолько проявление активности в изморе являлось несоответственным.

Нигде не сказывается в такой степени необходимость проводить

отчетливую грань между стратегией сокрушения и стратегией измора, как в

вопросе о целесообразности операции (раньше — генерального сражения). Г.

А. Леер, все мышление которого было построено в духе сокрушения, совершает, на наш взгляд, грубую логическую ошибку, выдвигая вопрос о

целесообразности сражения, венчающего операцию; для Наполеона, конечно, этого вопроса, этих сомнений не существовало, так как генеральное сражение

являлось идеалом, желанной целью, к которой он стремился. И Г. А. Лееру, в

подкрепление своих нарушающих стиль сокрушения соображений,

приходится, естественно, обратиться к мыслям теоретиков измора, к

замечанию Морица Саксонского, что сражения "являются обыденным

прибежищем неграмотности", к поражающему его замечанию Фридриха

Великого, что "бой представляет средство скудоумных генералов", и что надо

ввязываться в него лишь тогда, когда ожидаемый выигрыш выше того, чем

мы рискуем. Леер приводит даже речь герцога Альбы, полководца середины

XVI века, имевшую цель остудить пыл его помощников, требовавших боя с